Ее называли царицей и аристократкой белорусской сцены, белорусской мадонной, талисманом Купаловского театра. К выспренным эпитетам она относилась с иронией: "Я ж ничего такого не сделала, есть артисты гораздо талантливее. Просто они уже все на том свете, поэтому любовь к ним передается немножко и мне".