Альпинисты сами выбирают игру со смертью. О трагедии Натальи Наговициной

Если еще есть хоть малейшая надежда спасти альпинистку Наталью Наговицину, я искренне желаю, чтобы это произошло.

Я считаю, что письмо сына на имя генпрокурора РФ – сильный и естественный шаг для близкого родственника (и если он увеличивает шансы на спасение, то пусть так и будет).

И если альпинистки нет в живых, то она приняла смерть в тяжелейших условиях и заслуживает самого сильного сострадания.

И наконец даже вне категорий жизни и смерти это просто ужасный виток сюжета. Подлетает коптер, и ты понимаешь: ТАМ знают про твою беду, но ничего не могут сделать. Выглядит как пытка, которую совместно придумали природа и цивилизация.

«Да, – как бы говорит природа, – вы, люди, пошили отличные пуховики, придумали газовые горелки и карабины. Вы даже сделали разные штуки с пропеллерами, которые могут взлететь и показать вам человека. Но у меня все еще остались такие уголки, откуда нельзя никого достать».

Давайте зафиксируем: это ужасно – понять перед смертью, что помощь не придет. Леденящая, как Пик Победы, мысль.

И все-таки есть одна деталь, которая чуть-чуть трогает, когда читаешь новые и новые подробности несчастного случая в Кыргызстане.

Возможно, это профдеформация, но к 90% новостей сегодня отношусь еще и как к попытке купить эмоцию в обмен на факт. И когда читаю о трагедии с альпинистами среди сотен других трагедий, то говорю себе: «Так, стоп, тут я расплатиться эмоциями не готов».

Даже прослушав все необходимые песни Владимира Высоцкого о горах, понимаю: суть альпинизма в немалой степени заключается в том, чтобы, рискуя жизнью и получая острые ощущения, оказаться там, где 99,99% людей не были. И давайте не замыливать словосочетание «рискуя жизнью». Это когда ты делаешь нечто, что резко повышает шансы умереть.

Это не марафон, где можно сойти с дистанции; а если случится сердечный приступ, то в 5-10 минутах от бригады скорой. На горном маршруте вроде и можно сойти с дистанции/развернуться, но пример Наговициной показывает, что далеко не всегда.

Или популярный пример про бокс, где тоже можно умереть. Да, можно, но в МЧС оценивают смертность в альпинизме как 24 человека на 10 000, смертность при восхождениях на Эверест – 5,7%. Просто представим, что из 100 боксеров погибало бы 5. Смерть случалась бы буквально каждые выходные.

И главное – бокс, марафон и даже некоторые экстремальные виды остаются зрелищем, развлечением для публики. Трансляции, заполненные трибуны, фанаты, шанс стать долларовым миллионером. Руслан Проводников и Тимоти Брэдли доводят себя в 12 раундах до полного истощения, но один из них потом спрашивает: «Вам понравилось?»

Восхождение же всегда остается делом конкретной группы людей, которые делают это для себя; и если соревнуются, то исключительно внутри своего узкого круга.    

Можно было бы сказать: «Но разве не рискует сотрудник МЧС, разбирая завалы? Или боец спецназа, спасая заложников?» Конечно, они рискуют. Рискует и другой альпинист Лука Синигилья – чтобы кого-то спасти. Точно как сотрудник МЧС Магомед Нальгиев (погиб, разбирая завалы, пытаясь спасти женщину и ребенка в Балашихе) или Андрей Туркин, накрывший гранату в бесланской школе.

Тогда можно добавить: «Погибнуть можно и в авиакатастрофе, там люди тоже добровольно сели в самолет!» Да, люди добровольно сели в самолет, где смертность 0,03-0,06 на миллион, и это чуть отличается от смертности на Пике Победы. И главное – люди сели в самолет по необходимости, без желания сделать это достижением. Никто ведь не говорит: «У него 10 перелетов-восьмитысячников! И он слетал во все областные центры России».

Я читал расследование «Базы» о загоревшемся «Суперджете» в «Шереметьево». Когда выясняется, что Мария Кирсанова не дошла до выхода всего три метра, ты понимаешь, что она вообще не планировала рисковать жизнью. Она просто летела в самолете.

Будет честно проговорить, что где-то хирург может 4 часа колдовать над больным, применить все знания и опыт, но не спасти. А где-то человек по своей воле поднимается на толщу льда под острым углом, дышит через кислородный баллон при температуре -25 и получает одобрение, когда рассказывает об этом, возвращаясь невредимым.

В литературе о некоторых веществах между строчек проскальзывает почти философская теория, что потребление есть упрощенная форма жизни: ты меняешь деньги на удовольствие (на самом деле наркотики – это гниющий организм, не употребляйте никогда). В реальности же за употребляющими тянется шлейф из преступлений, социопатии и высочайшей смертности, и никому в голову не придет сочувствовать очередному персонажу, получившему здесь удовольствие.

У людей, покоряющих горы, репутация прямо противоположная. Часто это действительно светлые, добрые и жизнерадостные люди. Но в то же время это люди, отлично понимающие, чем занимаются. Иногда кажется, что они гораздо хуже понимают «для чего», чем «насколько это опасно».

Но случай Натальи Наговициной и здесь выглядит особо. Как говорила сама альпинистка, она хотела оказаться на месте смерти мужа, погибшего в горах (и оказалась – это другая вершина).

Но как будто сама причина его смерти еще раз подчеркивает опасность процесса в целом. И показывает, сколь прозрачны, а не призрачны риски.

Как итог, в ленте телеграм-каналов RT посвящает Наталье 17 новостей, Shot – 7; 112 – 4. Каждая подробность вроде наполняет сюжет болью и драмой.

И только собственный кругозор работает как предохранитель. Вспоминаешь, что альпинисты на маршрутах привычно проходят мимо тех, у кого горы забрали жизнь. Наверное, так выглядит особый диалог и особые отношения со смертью. Своя система координат.

Ты, безусловно, можешь соболезновать. Попытаться представить, что чувствовал человек.

Но неизменно держишь в голове, что эти люди получили все возможные предупреждения. Что они точно знали, на что идут. Что на опасную вершину нельзя попасть случайно или за компанию, или чтобы прокормить семью.

И что эти люди, вероятно, лучше всех в мире понимают фразу: «Сам выбрал свой путь». 

«Невозможно запретить нам мечтать о горах». Реплика в защиту альпинизма

Трагедия на Пике Победы: наша альпинистка уже две недели на склоне, ее спасатель погиб

«Нельзя идти на гору любой ценой». Он только что вернулся с высоты, где осталась Наговицина

«На Эвересте нет никакой морали». Она первой из России поднялась на все 14 восьмитысячников

Самые опасные вершины мира: есть пик, на котором погибает каждый пятый

Фото: East News/HO / SIMRIK AIR / AFP; instagram.com/natalina_1022; РИА Новости/Следственный комитет РФ