Бизнес-империи, гипервлияние игроков и симуляции. Никто и никогда не менял лигу так, как Леброн

Локомотив новой эпохи.

Вы тоже видели комичную рекламу, в которой Леброн под пафосные речи примеряет на себя корону из «Бургер Кинг», поэтому сейчас бессмысленно заниматься его глорификацией и убеждать в необычайности его вклада в историю НБА.

Но, знаете что, время пройдет, смешное и абсурдное станет ироничным и неповторимым, как реклама, в которой Майкл Джексон призывает не принимать наркотики. Останутся титулы, цифры, индивидуальные награды, и не будет ни одной сферы в НБА, которая бы ни подверглась влиянию Леброна. Его пользователи Спортса определили в лучшие игроки XXI века.

Девальвация лояльности, объединение со звездами и давление на клубы

Леброн – великий игрок, и, как в случае со всем великим, этот дар был одновременно благословением и проклятием. В том числе (и даже прежде всего) для клубов, за которые он играл на протяжении всей своей карьеры.

Его приход не только существенно повышал шансы клуба на чемпионство, но и автоматически делал руководство заложниками Джеймса и его окружения во главе с Ричем Полом. Появление Джеймса мгновенно влекло за собой нейтрализацию всех, кто не мог, не хотел или не подходил под его концепцию видения чемпионской команды.

А она со времен «Хит» сложилась вполне цельная.

Команда была обязана играть «Pace & Space», клуб должен был рекрутировать снайперов – желательно, из клиентов Рича Пола – которые бы растягивали пространство под проходы Леброна. Для работы в обороне были необходимы шустрый разыгрывающий, 3&D игрок и рим-протектор, который бы брал на себя основные функции в защите.

Наконец, одним из самых главных условий Леброна было заключение краткосрочного контракта: 2 года, с опцией игрока. Если проще, то приход Джеймса приоткрывал перед командами чемпионское окно, но ненадолго.

Сама мысль о том, что в одном клубе можно провести всю карьеру, стала выглядеть утопично. Рецепт успеха согласно Леброну предполагал постоянные перемещения по всей лиге в поисках более выгодных коопераций с другими звездами на сроки, диктуемые непосредственно результатом, а не долгосрочными перспективами: не прокатило здесь – едем дальше, выиграли чемпионство – заключаем новый контракт.

Джон Стоктон выдал великолепную аллегорию, сказав, что Леброн не карабкается в гору, чтобы стать величайшим, а летит на вершину на вертолете. Леброну было 26, когда он озвучил свое «Решение», и немногим раньше он понял, что может просидеть на одном из горных пиков так долго, что ему уже не поможет никакой вертолет.

Баркли покинул «Филадельфию» только в 29 лет, и даже в своей лучшей форме не смог победить с «Финиксом». Мэлоуну было 40, когда он похерил преданность «Юте» и присоединился к Кобе и Шаку в «Лейкерс», чтобы поставить неприятную кляксу в собственном резюме. Скотти Пиппен перебрался в «Рокетс», когда ему уже было 33. Бостонское «Трио» объединилось, когда выходило на финишную прямую после многолетних страданий: Гарнетту было 31, Пирсу – 30, Аллену – 32.

Джеймс своим переходом в «Майами» и завоеванными там титулами, говоря напрямую, предоставил остальным план действий, которым с разной степенью успешности впоследствии пользовались практически все звезды НБА. Кармело было 26, когда он вынудил обменять себя в «Никс». Дуайту Ховарду стукнуло 27, когда он сжег мосты в «Орландо». 28-летнего Дюрэнта не смутило обидное поражение от «Уорриорз» в финале, после чего он отправился искать золото в Сан-Франциско.

Никто не хотел быть Чарльзом Баркли.

И во многом благодаря Леброну стало понятно, что нужно делать, чтобы не остаться в истории великим игроком с пусть и одним, но жирным «НО» в послужном списке.

Флоппинг

Самое сложное в рассуждениях о Леброне – воздержаться от гиперболизации и приписать ему вообще все, что о нем говорят.

Леброн за долгие годы нахождения в свете софитов научился манипулировать медиа, но при этом он достаточно умен, чтобы понять: контролировать постоянно циркулирующие в медиа многочисленные нарративы просто нереально. И лучшим решением в такой ситуации будет адаптироваться под них.

Флоппинг – один из примеров того, как Джеймс, не будучи ярым симулянтом, изменил отношение к важной части игры. Обладая изрядным авторитетом в глазах подрастающего поколения, Леброн еще в начале 10-х, когда только присоединился к «Хит», вполне конкретно дал понять, что флоппинг – это нормально, окей, не более чем издержки производства.

«Для многих парней это вообще не проблема. На самом деле, и я не придаю этому особого значения. Думаю, что это нормально. Особенно сейчас, когда мы первый год играем вместе, только учимся взаимодействовать друг с другом. Это своего рода год обучения, при этом никто не собирается просто так сдаваться. Парни привыкли делать это годами, и в этом нет ничего плохого. Ты просто пытаешься получить преимущество. Если ты можешь получить преимущество над соперником за счет того или иного способа, не важно какого, если это помогает твоей команде победить, то… какого черта, так тому и быть», — рассуждал Джеймс в сезоне-2010/2011 после серии с «Бостоном».

Контраст между подобным методом обретения преимущества и антропометрией Леброна и создал Джеймсу репутацию симулянта, а его не самая грациозная и убедительная манера подставляться стала поводом для шуток и хит-парадов.

Тем не менее, свое дело публичное восприятие Леброна сделало. Симуляции перестали быть чем-то зазорным, а сам Джеймс с годами лишь укрепился в своей правоте.

«Хотел бы я, чтобы у меня был свисток. На протяжении последних 5-6 лет, по ходу которых люди все время называли меня симулянтом, я стабильно находился в нижней части таблицы по среднему количеству попыток штрафных с игры. Самое смешное, что у меня есть партнеры по команде, которые, придя в «Лейкерс», говорят: «Чувак, когда я играл против тебя, я думал, что на тебе свистят каждый контакт, и я ненавидел это. Теперь, когда мы в одной команде, я такой: «Боже, судьи же вообще игнорируют нарушения против тебя», – хохмил Джеймс в ходе подкаста Пэта Маккафи.

Было бы смешно, если бы не было так грустно. Говорить о том, что элитные атлеты, корчащиеся в адских муках, это целиком вина Леброна, конечно, не стоит. Но то, что он возвел флоппинг в разряд рядового элемента игры, которого не стоит чураться, это бесспорно.

У американских звезд 90-х было презрительное отношение к симуляциям, эту бациллу занесли в НБА европейские игроки, главным образом из стран бывшей Югославии. Первых европейцев потому и считали слабаками и нытиками.

Теперь же не поймешь, кто главный плакса «Лейкерс» – Дончич или Леброн. И это было бы его личным делом, если бы Джеймс ни был лицом НБА и ни утверждал в умах подрастающего поколения мысль о том, что «маленькие баскетбольные хитрости» – это нормально.

Система «Pace and Space»

«Сейчас я поясню, насколько тупы современные команды НБА. Они дают мяч лучшему игроку, разыгрывают пик-н-ролл, в большинстве случаев он тянет время до последнего, затем идет в проход и сбрасывает мяч на игрока, который хуже него, и тот вынужден атаковать. Разве это не глупо, давать атаковать не своему лучшему игроку, а тому, кто ниже его по уровню мастерства», – цитата Ламара Одома, объясняющая, почему форвард закончил карьеру гораздо раньше, чем мог бы.

У системы «Pace and Space», ставшей базисом баскетбола XXI века, хватает критиков по самым разным причинам. Одни не любят ее за то, что она упраздняет игру 30 команд НБА до одной схемы, другие считают, что она обезличивает игроков, ограничивая их атакующий репертуар до конкретной функции, третьим просто скучно смотреть на игру, которая становится слишком предсказуемой. Но даже эти люди и им подобные признают, что таковы современные реалии баскетбола, в котором нет места толкотне «больших» под кольцом, зато скорость и дальний бросок выступают минимальным порогом входа.

Вместе с тем не стоит молчать и о положительных сторонах этой схемы. В лиге стали цениться игроки амплуа 3&D, простые трудяги, которые раньше были обычными статистами, а в новых реалиях сформировали касту, элитные представители которой могут рассчитывать на соответствующие деньги.

Баскетбол стал быстрее, зрелищнее, динамичнее. Это отразилось не только на просмотре, но и на его популяризации: такую игру гораздо удобнее показывать и упаковывать в хайлайты, нежели оборонительное возилово, которое невозможно продать человеку, далекому от баскетбола. А это в век конкуренции с развлекательным контентом даже не залог успеха, а обязательное условие выживания.

И благодаря «Pace and Space» НБА не просто выжила, а стала самой успешной и массовой североамериканской лигой в соцсетях.

Кто-то абсолютно справедливо заметит, что Леброн не был главным адептом «Pace and Space», а зачинателем мельтешения и повального увлечения трехочковыми был Майк Д’Антони со своим «Финиксом». Но именно Леброн и «Хит» показали, что это не просто красивая схема, а система, с которой можно выигрывать титулы. Правда, для этого на узкоспециализированные роли нужно брать исполнителей калибра Криса Боша, Рэя Аллена и Шэйна Баттье, но кто сказал, что чемпионство стоит дешево.

Причем важно отметить, Джеймс никогда не пытался приписывать себе авторство «Pace and Space», ни тогда, ни после, а выступал популяризатором. И не только на площадке.

Например, после двух подряд титулов с «Хит» он пригласил на базу клуба журналиста Кирка Голдсберри, где в подробностях описал преимущество системы и обязанности каждого ключевого игрока в ней.

«Когда я только пришел в лигу, было очень мало владения мячом, не так много подборов и бросков. Ставка была на габариты. Мощные игроки типа Шака, Кевина Гарнетта, Тима Данкана, Карла Мэлоуна были главной движущей силой НБА. Вся игра сводилась к тому, чтобы довести мяч до игрока под кольцом, а после стоять и смотреть, как он со всем разберется. Если на нем сдваивались, то он либо собирал на себе фолы, либо просто отпасовывал ближайшему игроку.

А потом в «Финикс» пришел Майк Д’Антони со Стивом Нэшем, и они сказали: «Давайте проверим, сколько раз мы сможем перехватить мяч и сколько трешек забить?». Они начали расставлять снайперов по периметру, загонять их по углам площадки. Так что лиге и мне в том числе пришлось к этому приспосабливаться. После появился этот молодой парнишка по имени Уорделл Стефен Карри, и у нас появились темп и пространство, а игра стала предметом изучения аналитики. Да, в процессе развития мы где-то потеряли элемент импровизации, когда игроки могут проявить баскетбольный интеллект, но это естественный процесс эволюции. Нравится нам или нет, но игра меняется», – рассказал Джеймс.

Конечно, на все можно смотреть с разных точек зрения. Например, костерить Джеймса за то, что, выменяв Кевина Лава из «Миннесоты» в «Кэвз», он превратил его из игрока, способного делать 30+ очков и 30+ подборов, в подсобного рабочего. С другой – никто не неволил Лава, который благодаря переходу в «Кливленд» выиграл свое единственное чемпионство.

В системе «Pace and Space» Джеймс неизменно оставлял за собой место главного созидателя и импровизатора, но об этом знали все, кто присоединялся к нему и становился элементом системы.

Лояльность к пробежкам

Темп игры и скорость эволюции баскетбола в XXI веке возросли настолько, что поспевать за ними в рамках правил стало просто нереально. И Леброн, как человек, открытый всему новому, понял это буквально.

От странной меметичной формулировки про «крабовый дриблинг».

Через победные броски посредством вышагивания циркулем.

Дистанционные забеги на полплощадки.

И моционы, глядя на которые соперники разводили руками.

До откровений в эфире собственного подкаста.

«Та концовка против «Вашингтона», когда я прошел от кольца до кольца… я сучил ногами как последний сукин сын. Стопроцентная пробежка. Но баскетбольные боги наказали меня, я тогда промазал лэй-ап (тем не менее, «Кэвз» выиграли в овертайме 140:135). Тот матч против «Юты», когда я получил мяч в центре площадки и просто пошел, это вообще один из худших эпизодов в моей карьере», – иронизировал Джеймс в компании Стива Нэша.

А вот более авторитетные люди высказывались на ту же тему гораздо раньше и серьезнее.

«Я наблюдал за Леброном Джеймсом и могу вам точно сказать, что он совершает пробежку буквально каждый раз, когда получает мяч на ходу. Если мяч приходит к нему не в статике – это почти всегда пробежка. Он принимает мяч и тут же начинает переступать обеими ногами. Это происходит постоянно и становится чем-то естественным.

Даже судьи привыкли к этому и воспринимают как должное, и, мне кажется, это не идет на пользу игре. Звездные игроки всегда пользовались особым отношением к себе со стороны рефери, но отсутствие очевидных пробежек было чем-то вроде красной линии. Это одно из базовых правил баскетбола, и если звездные игроки нарушают его и не получают никакого предупреждения, то другие со временем начнут следовать их примеру», – это слова Фила Джексона для Bleacher Report, датированные 2015-м.

Сегодня, 10 лет спустя, пробежки не просто стали одной из основных областей проявления толерантности со стороны судей, они превратились в мем, повод для шуток и символ того самого главенства игроков («Players Empowerment») над всем остальным, включая правила.

И, наверное, глупо отрицать, что игрок, которого большинство признает лучшим и самым влиятельным в XXI веке, не внес в это свой посильный вклад.

Споры с судьями

Если начать отсматривать видеонарезки споров Леброна с судьями, то в большинстве случаев вы не увидите опровержение судейских решений, попыток предложить свою интерпретацию эпизода. Нет. Так или иначе все сводится к емкой и скупой формулировке – проявите уважение (Show some respect, ref).

И тут попросту не уйти от общего контекста времени, в ходе которого социальная повестка формировалась таким образом, что практически любое действие при определенных вводных могло получить расово-окрашенную трактовку, а игроки раздувались от осознания собственной значимости. Как и платежки клубов, вынужденных утрамбовывать под потолком непомерно растущие суммы контрактов.

Менялось само восприятие игроков как части лиги, но Джеймс за счет масштаба своей личности играл в этом процессе роль главного знаменосца. Он на личном примере показывал, что такие фразы, как

«Не говори так со мной, я не твой пацан»

«А теперь вы свистите такое дерьмо!?»

«Надо было свистеть это и в первый раз, ублюдок»

– нормальная часть вокабуляра при общении с судьями.

И не беда, что подобная эмоциональная окраска не слишком сочеталась с образом человека, который своим атлетизмом подминал всех вокруг.

Джеймс предпочитал давить авторитетом.

«Для меня самое обидное, когда рефери говорит, что ничего не было. Не сообщает, что был в неудобном положении, чтобы оценить момент, или просто не успел этого сделать, а просто говорит, что ничего не было. Ведь я, как человек, находившийся в центре эпизода, достаточно компетентен, чтобы заключить, что на мне нарушили правила. НБА – лучшая лига в мире, здесь выступают лучшие игроки, поверьте, они знают баскетбол, и мне жаль признавать, что иногда рефери не соответствуют их уровню», – не самая редкая из оценок Джеймса работы судейского корпуса.

Как и в случае с пробежками, манера общения с судьями претерпела изменения, которые раньше могли показаться радикальными. Но сейчас начать высказывать судье претензии после того, как ты сам залез под игрока соперника, в порядке вещей. Да, за это по-прежнему можно получить технический и удаление, как это вышло у Леброна. Только нужно учитывать, что это было его первое удаление в НБА, и случилось это через 14 лет с момента, как его выбрали на драфте.

Самопродвижение посредством «ручных экспертов»

Если кто-то не знал, то «Последний танец» наверняка исправил это упущение, и теперь все в курсе, что Майкл Джордан во второй половине карьеры не давал интервью никому, за исключением Ахмада Рашада.

Сегодня это вполне могло сойти за попытку влиять на позиционирование себя в медиа, но не тогда.

Во-первых, Рашад сам был профессиональным спортсменом и далеко не последним, его лучшие годы пришлись на выступления в качестве ресивера за «Миннесоту Вайкингс», которые включили его в число 50 лучших игроков в истории клуба и сделали одним из почетных членов организации.

Во-вторых, NBC Sports, у которых был контракт с НБА, до того специализировались в основном на НФЛ, и у них попросту не было большого числа кадров. Рашад был одним из немногих бывших атлетов, готовых осваивать новую стезю (он даже подписал краткосрочный контракт с «Сиксерс» и отыграл за нее один официальный матч, после чего завершил карьеру).

То есть на отношения Джордана и Рашада, позже ставшие дружескими, повлияли как личные симпатии, так и сторонние обстоятельства. Джордан приглашал Рашада на похороны своего отца. Майкл присутствовал на свадьбе Ахмада и церемонии его чествования в «Вайкингс». Ну и уж, наверное, «карманного эксперта» не наряжают в чемпионскую майку и не празднуют с ним чемпионство.

Новые времена предоставили игрокам иную модель взаимодействия с медиа и болельщиками. Обилие спортивных аналитических программ, соцсети и готовность скармливать журналистам разной степени значимости инсайды дали баскетболистам возможность дистанционно влиять на мнение общественности и создавать персональные нарративы. В первую очередь – о собственном превосходстве, месте в истории и недостатках, которые в действительности – достоинства. Последняя опция стала доступна не в последнюю очередь благодаря появлению продвинутой статистики, манипуляции с которой превратились чуть ли не в отдельный жанр.

Леброн, чья карьера изначально воспринималась через призму нумерологии (17-летний талант, 90 миллионов от Nike, 1-й номер драфта и так далее), был создан для подобной манипулятивной манеры взаимодействия с журналистами и стал одним из первых, кто в открытую использовал журналистов в своих целях. Те в свою очередь обзавелись ярлыками «биографа величайшего игрока поколения», «особы, приближенной к королевскому трону», и оказались в беспроигрышной позиции. Брайан Уиндхорст и Ник Райт формировали рейтинги на одних только отрицательных комментариях, критиковавших их однобокие суждения и фанатичные панегирики в адрес Леброна. А у того всегда было персональное лобби на таких представительных медиаплатформах, как ESPN и Fox News. Природа подобных отношений с самого начала была настолько прозрачна, что ни у кого не возникало вопросов касательно происходящего, а если кто-то считал иначе, то Джеймс сразу давал понять, что не воспринимает журналистов иначе как личных миньонов.

«Недавно я видел по телевидению Брайана Уиндхорста, и он говорил так, будто он мой хренов друг. Он и ему подобные просто чудаки. Он говорил, что я ношу 23-й номер в честь Джордана, ну, окей, это всем известно. Он говорил, что я подписал контракт с Nike, потому что равнялся на Джордана. И я такой: «Нет, это же чушь». Я подписался с Nike, потому что они выкатили мне роскошный подписной бонус и дали 90 миллионов на 7 лет. И я смог вывезти маму из трущоб на следующий день после подписания этого контракта. Это был мой шанс не облажаться», – вот так Джеймс охарактеризовал работу журналиста, который ходил в ту же школу, что и он, и всю свою карьеру славил Леброна.

Ответ Уиндхорста оказался не таким развернутым, но более достойным:

«Леброн ничего мне не должен. А вот я ему многим обязан. Я встретил его 25 лет назад и с тех пор положение многих вещей в его жизни для меня предельно ясно. Он был и остается большим другом моего родного города и моей альма-матер. Это мое заявление, на котором я буду стоять до последнего. Что касается всего остального, то воздержусь от лишних слов и деклараций», – дипломатично заключил Уиндхорст.

Показательно, что в этом обмене репликами сторону Уиндхорста приняли не только коллеги-журналисты, но и Чарльз Баркли.

«Мне всегда нравился Леброн, но то, как он глумился над этим журналистом, оттолкнуло меня. В этом не было ни класса, ни стиля», – отметил Баркли.

И тут с Чаком можно не согласиться. В этом был стиль, просто стиль более хладнокровный, расчетливый, утилитарный, современный. В конце концов, игре Джеймса никогда не была присуща элегантность, так откуда ей было взяться в общении с людьми.

Беспозиционность

До того как пришел Леброн, в лиге были игроки, сопоставимые с ним по таланту (как минимум, на бумаге), были даже те, кто превосходили его и по таланту и по итоговым достижениям, но все они существовали в парадигме, где игроки строго определялись позицией и тем, как эта позиция определяет их роль и действия на площадке. Центровые подбирали мячи и делали блок-шоты, разыгрывающие – плели комбинационные сети, а форварды и атакующие защитники – набирали очки. Мэджик Джонсон был одним из немногих, кто подверг сомнению живучесть этой архаичной теории, но даже он делал это, скорее, по необходимости, нежели на постоянной основе.

Физическая аномалия Леброна изменила упорядоченный порядок вещей, поскольку Джеймс с самого начала позиционировался как игрок, который может делать все что угодно, на любой позиции и не в качестве исключения, а стабильно. И этот универсализм не диктовался временными периодами, набором массы или особенностями командных схем. Примерно в один и тот же период он мог защищаться против одного из самых атлетичных разыгрывающих.

И против пластичного центрового с широким набором атакующих навыков.

Леброн не стер грани между позициями, хотя бы потому, что после него не было игроков с аналогичными данными и в таком количестве, чтобы упразднить позиционный баскетбол. На сегодняшний день он единственный человек, согласно basketball-reference, официально отыгравший на всех пяти позициях.

И он же сделал эти границы максимально зыбкими и приоткрыл дверь для игроков, главным качеством которых стал универсализм, а не какой-то конкретный, отточенный скилл. 

Поэтому сейчас, глядя на сравнения статистики Джордана и Леброна, прежде всего, понимаешь, что сравнения нелегитимны, потому что сопоставляются игроки разных амплуа, разных эпох, у которых были абсолютно разные задачи, кроме одной – побеждать. И оба с этой задачей справились, просто по-разному.

Использование соцсетей и подкастов

Данность, которую Джеймсу незаслуженно ставят в упрек. Как можно пенять Леброну на то, что он родился в век, когда соцсети, легкодоступный интернет и медиа сперва развивались семимильными шагами, а затем стали неотъемлемой частью жизни каждого, кто не живет где-нибудь в джунглях Амазонии.

Джеймс просто сделал то, что делал всегда – приспособился к ситуации, а потом извлек из нее максимальную выгоду. Какими способами – это уже вопросы морали, нравственности и личных суждений. Когда Джеймс понял, что не готов следовать по пути, который проложили его кумиры-первопроходцы, то стал сам задавать тренды, и самым логичным «Решением» для этого было использование тех инструментов, которых не было ни у Мэджика, ни у Берда, ни у Джордана. 

Там, где у Уилта было черно-белое фото с бумажкой 100, а у Джордана факс с приснопамятным «I’m back», у Леброна было «Решение», которое породило эру «сенсаций». Сейчас, когда мы уже привыкли к инсайдам Шэмса Чарании и постмодернистскому юмору NBACentel, чуть сложнее вспомнить, что так было не всегда. Еще сложнее вспомнить, что сам Леброн зарегистрировался в известной соцсети – «тогда еще с голубой птичкой» – на той же неделе, когда должен был объявить о том, где продолжит свою карьеру. История гласит, что Леброн сделал это по наущению Криса Пола, чтобы «не упускать главного». И разыгрывающий был прав: вся хроника, все слухи, все дифирамбы и критика – в общем, все то, что генерирует успех, популярность и кликабельность – все это было там.

«Я думаю, что очень выиграл… от периода времени. 2010 год, Леброн Джеймс едет в «Майами», Yahoo Sports переносит свои мощности в интернет, а затем появляется эта соцсеть, в которой я начинаю публиковать посты. Это был «идеальный шторм», НБА оказалась на пересечении всех этих событий, и лига стала центром невиданного ажиотажа. С 2010 года интерес к рынку свободных агентов оказался абсолютно другим. Раньше это был предмет интереса узкоспециализирующихся людей. Но с того момента публикации стали само собой разумеющимся: сделки, обмены, и то, что им предшествовало», – откровения Эдриана Воджнаровски.

Естественно, что такой пристальный интерес к каждому чиху игроков сказался и на самих баскетболистах и на отношении к ним. Любой эмодзи, фото, вирусный пост или высказывание автоматически становились предметом обсуждений и потенциальным агрегатором их популярности. И для этого необязательно быть Кевином Дюрэнтом, пойманным на использовании множества акаунтов, достаточно быть Майклом Портером-младшим и нести всякую дичь в окружении сомнительных стримеров. Сами игроки получили возможность влиять на собственную популярность благодаря армиям спамеров и ботов, возвеличивающих каждого, у кого достаточно средств для перевода на нужный счет.

Даже самые крутые звезды прошлого не могли рассчитывать на толику подобной популярности.

«Слушайте, когда я начинал, если ты попадаешь на пачку хлопьев Wheaties, тебя знает половина Америки. Это было знаком признания, того, что ты на правильном пути, что ты востребован.

Сейчас игроку НБА достаточно опубликовать в соцсетях то, как он красит ногти на ногах, и это увидят люди в Бразилии и Японии. Соцсети изменили не НБА, они изменили мир. НБА – лишь одна из областей. Теперь не нужно хорошо играть в баскетбол, нужно уметь развлекать публику, давать то, что ей хочется.

Я не имею ничего против парней, которые играют в лиге, они зарабатывают себе на жизнь, делают все, чтобы содержать семьи. Все, что я хочу сказать: нынешняя НБА в меньшей степени про спорт, нежели это было 20 лет назад», – не столько аналитика, сколько точка зрения Чарльза Баркли.

Можно относиться к словам Чака как угодно, но это точно не критика Леброна. Он, будучи знаковым игроком своего времени, показал, как можно использовать соцсети, а уже после остальные воспользовались. Каждый в меру своего интеллектуального багажа и способностей.

Бизнес

Бизнес – это вроде бы про деньги, которые в свою очередь цифры. Но влияние Леброна на бизнес-составляющую в жизни игроков НБА сложно измерить в цифрах.

«Самое важное, что показал Леброн – вам не обязательно начинать думать о капиталовложениях, когда ваша карьера подходит к концу. Вы можете заниматься бизнесом в самом начале, когда только приходите в лигу, и уже по ходу пожинать плоды работы с инвестициями и тем самым лучше контролировать собственную карьеру.

Думаю, он вдохновил огромное количество спортсменов, не только баскетболистов, мыслить шире, искать варианты для развития своей финансовой платформы за пределами стандартных вариантов. Я говорю о традиционных способах структурирования сделок, спонсорских контрактах, обмене товара на деньги или услуги и так далее. Он действительно раздвинул границы во многих отношениях», – объясняла профессор Гарвардской школы бизнеса Анита Элберсе.

Можно попробовать возразить, сказав, что не каждый игрок обладает таким талантом, как у Джеймса, и аналогичной степенью интереса со стороны спонсоров, проявлявших интерес, когда Леброну только стукнуло 15. Но Джеймс одним своим примером изменил привычный порядок вещей, и об этом говорят сами игроки.

Вот как Джим Джексон, один из многообещающих новичков 90-х, вспоминал свои первые сезоны в «Мэверикс».

«Я пришел в лигу в сезоне-1992/1993, и тогда игроки не одобряли занятия бизнесом. За редким исключением баскетболисты были сосредоточены на спортивной карьере. Будешь лучше играть – будешь больше получать, таким было базовое представление о заработках, имеющее мало общего с реальностью. Да, был Джордан, но его пример считался эксклюзивным, и многие считали, что своими достижениями в бизнес-сфере он обязан Nike и агентам.

С появлением Леброна времена изменились, даже если люди не обладают выдающимися баскетбольными талантами, они понимают, что могут ориентироваться на его стратегическое бизнес-мышление. Я говорю о том, чтобы окружить себя нужными людьми, вести переговоры с клубами с позиции человека, готового отказывать и искать другие варианты решения. Речь при заключении контрактов ведется с учетом их интересов за пределами баскетбола. Это другой уровень, другая игра».

И здесь не поспоришь.

Леброн показал, что ставка на своих, проверенных людей может оправдать риск, даже в том случае, если экономическое образование некоторых из этих людей исчерпывалось продажей паленого мерча. Джеймс заставил удивиться многих, когда в 2005 году уволил агентов Аарона и Эрика Гудвинов, организовавших для него сделку с Nike на 90 миллионов долларов и контракт с Coca-Cola на 12 миллионов. Вместо них Леброн нанял трех друзей детства: Маверика Картера, Рэнди Мимса и Рича Пола, которые и должны были помочь ему в построении финансовой империи. Тогда этот поступок в лучшем случае называли «ошибкой молодости», но вообще преобладала формулировка «неудачное решение, которое дорого обойдется Леброну».

Организованная троицей фирма Klutch Sports Group посрамила критиков и полностью изменила бизнес-модель профессионального спортсмена. Теперь сам спортсмен стал брендом, а бренд – бизнесом.

Если Майкл Джордан заключал контакт с McDonald’s, то Джеймс выкупил долю акций в сети пиццерий Blaze Pizza. Начав с инвестиций в размере 1 миллиона в 2012 году, в 2017-м он увеличил свои капиталовложения до 35 миллионов. Его приход существенно повысил интерес к франшизе, и через год Blaze Pizza была названа одной из самых быстрорастущих сетей ресторанов быстрого питания. За счет прибыли, полученной не от баскетбольных контрактов, Джеймс в дальнейшем расширял инвестиционный портфель и заодно диверсифицировал риски. Его статус именно как бренда – а не пусть и выдающегося, но баскетболиста – позволял  ему привлекать в качестве соинвесторов Арнольда Шварценеггера (производство пищевых добавок Ladder), Стефа Карри, Сью Берд, Майка Тайсона (Tonal, стартап по производству оборудования для домашних тренировок) и совершать макроинвестиции.

Леброн стал первым чернокожим владельцем пакета Fenway Sports Group – компании, владеющей футбольным «Ливерпулем», клубами МЛБ и НХЛ «Бостон Рэд Сокс» и «Питтсбург Пингвинз».

Именно эта сделка помогла Джеймсу в 2022 году стать первым действующим спортсменом, чье состояние достигло миллиарда долларов. В прошлом году, согласно данным Forbes, общая оценка активов Леброна составила 1,2 миллиарда. Для самого Джеймса это прорыв, история успеха, реализация всех его мечтаний, но для последующих поколений атлетов – еще больше. Это инструкция, методичка, пошаговый план, ориентируясь на который можно, по сути, использовать НБА как обычный стартап для дальнейших инвестиций. И вот такого до Леброна точно не было.

Если вопрос о сравнении баскетбольных достижений с прочими великими так и останется дискуссией на века, то здесь можно сказать однозначно: наследие Леброна в том, что касается бизнес-начинаний, имеет все шансы превзойти его деяния на площадке.

Фото: East News/AP Photo/Gregory Bull, STREETER LECKA / GETTY IMAGES NORTH AMERICA / Getty Images via AFP; Gettyimages.ru/Marc Serota, Mike Ehrmann, Streeter Lecka, Mike Ehrmann, Doug Benc, Kevin Winter, Larry Busacca/Getty Images for Estabrook Group