DayTimeNews.RU
Музей находится на… территории крематория. Редко когда можно увидеть столь спокойную и дисциплинированную очередь: люди приехали в необычную для культурного события локацию с пониманием, куда и зачем они направляются.
Фото: Мария Юрина
«Не важно, как человек умер, а важно, как он жил и как хранят о нем память, а это зависит от вовлеченных в процесс живых людей», — говорил основатель Новосибирского крематория и музея Сергей Якушин, один из главных крематоров в стране, ныне уже покойный. Этот неординарный человек, волею судеб попавший в сферу ритуальных услуг, больше 30 лет занимался в Новосибирске культурой посмертной памяти. Но прежде чем погрузиться в историю, прогуляемся по необычному месту.
Фото: Мария Юрина
Парк памяти с верблюдом, динозавром и гигантским голубем
Встречает и провожает посетителей Парка памяти с музеем и крематорием на территории Фараон — самый настоящий и вполне живой верблюд. Он гуляет за зеленым сетчатым заборчиком, не боясь любопытствующих, которые то и дело фотографируют его. Экскурсоводы любят рассказывать историю его появления здесь. Сергей Якушин встретил Фараона, когда приехал покупать коня для катафалка. Верблюд выглядел доходягой и будто молил: «Забери меня!». Тот забрал. Сейчас Фараон живее всех живых. Одна женщина, больше 10 лет назад схоронившая здесь мужа, регулярно приезжает кормить Фараона. Ей от этого как-то легче. Считается, что верблюд — символ терпения и выносливости.
Фото: Мария Юрина
Многие художники превращали собственное прощание в акт искусства, как это сделал Казимир Малевич, завещав пронести свое тело по улицам в супрематическом гробу, или Сальвадор Дали, который велел похоронить себя в фундаменте созданного им театра-музея в Фигерасе так, чтобы люди могли ходить по могиле. В погребальном цехе каждый желающий мог полежать в закрытом гробу. Нам не удалось, потому как очередь оказалась слишком длинной. На вопрос об ощущениях люди отвечали, что в моменте буквально телом чувствовали ценность жизни.
Фото: Мария Юрина
Редкий случай представился — побывать в крематории ночью. Предлагали заглянуть в кабинет танатопрактика. Он кажется, немного волновался, когда по его кабинету ходило столько посторонних. Для его профессии стерильность важна не меньше, чем для хирурга в операционной. В центре отделанного белой плиткой помещения — стол с подвижным металлическим покрытием (чтобы передвигать тело), на стенах анатомические схемы, сбоку несколько стоек со специальной косметикой для холодной кожи (обычные средства макияжа не работают для мертвых), а еще целая полка занята особой парфюмерией.
Фото: Мария Юрина
«Причины смерти бывают разные: иногда тело поступает к нам переломанным, частично разложившимся, с серьезными повреждениями. После смерти мышцы перестают работать, кожа «опадает». Задача танатопрактика — обезопасить родных покойного и создать спокойный образ спящего человека. Но еще важнее реставрации лица — дезинфекция не только снаружи, но и изнутри. Бактерии, вирусы, грибки сохраняются внутри организма и на поверхности тела от нескольких часов до десятков лет. В ткани и сосуды вводятся химикаты, чтобы приостановить процессы разложения и уничтожить патогенную флору», — рассказал «МК» Дмитрий.
Фото: Мария Юрина
Королева траура, люстра из костей и аквариум со скелетом
Музей мировой погребальной культуры занимает три здания, в каждом экспонаты сложены плотно, так что глаза разбегаются. Открылся музей в 2012 году, но начал складываться на 20 лет раньше. Тогда Сергей Якушин занимался организацией выставок по разным профильным направлениям, от строительства до новых технологий («Сибирские ярмарки» проводятся по сей день, но теперь принадлежат британской компании). В 1992 году организовывал первую в России тематическую выставку для работников похоронной отрасли. Тогда же Якушину диагностировали рак, врачи поставили на нем крест. С этого момента его отношение к теме смерти стало очень личным. Забегая вперед, скажем, что доктора ошиблись, однако в 2022 году Якушин действительно умер от онкологии, к тому моменту успев создать не только крематорий и музей, но и поучаствовать в написании законов вокруг сферы ритуальных услуг и организовать Союз похоронных организаций и крематориев России. Тогда же, в 1992-м, он на антикварном рынке в Британии купил несколько похоронных гравюр XIX века, спустя год — ручки от гробов XVIII века, а потом уже не мог остановиться. Коллекционирование предметов, связанных с культурой траура разных народов, стало для него способом противостояния скорому концу, который ему предрекали. Решил выбивать клин клином, не бояться. Вероятно, поэтому Музей погребальной культуры получился не страшным. Ощущение, что здесь ты плывешь по реке Стикс среди тысяч предметов ритуального назначения.
Фото: Мария Юрина
Экспозиция складывалась интуитивно и рандомно, получилась она в стихийном духе 90-х. Однако история в ней заложена удивительная и сложносочиненная. Открывает выставку восковая фигура королевы Виктории, которая задала по всей Европе и в России в том числе траурные традиции. Не зря ее называют бабушкой Европы: две внучки королевы Виктории вышли замуж за представителей династии Романовых, одна из них — супруга Николая II, Александра Федоровна — урожденная принцесса Гессен-Дармштадтская. Виктория рано овдовела и 40 лет провела в трауре, строго его соблюдая и ежегодно выпуская новые указы о том, какие наряды и ритуалы приемлемы, а какие нет. Женщинам полагалось грустить по ушедшему супругу не меньше года, мужчины могли ограничиться месяцем. Весь траурный год женщине полагалось иметь бедный вид, для этого черную фату смачивали мышьяком. Тогда же стали обязательными письма соболезнования (не отправить такое близким покойного считалось оскорблением памяти), из волос покойных стали делать украшения, а из-за высокой смертности детей люльки делали сразу в форме гробов. Викторианский культ смерти нашел отражение в моде, искусстве, литературе и архитектуре и значительно повлиял на современные ритуалы прощания. При «Виндзорской вдове» похороны (в противовес «галантному» XVIII веку, когда смерть старательно отодвигали на дальний план, отдавая предпочтение культуре праздника) стали важным социальным действом для живых, уровень проведения ритуала был показателем благополучия семьи. Тогда же появилось много фобий: делали, например, гробы со встроенным звонком, боясь быть погребенными заживо. Но так было не всегда и не во всех культурах. О них рассказ в другом здании музея.
Фото: Мария Юрина
Начинается он с копии люстры из костей — такая же, только из натуральных останков, есть в Костнице — готической часовне в Седлице, что в предместье городка Кутна Гора в Чехии. Весь ее интерьер сооружен из человеческих костей. Здесь много удивительных вещей — начиная от инструкций по строительству гроба с колокольчиком и анатомических моделей с примерами самых распространенных болезней чумного Средневековья и заканчивая копиями посмертных масок известных писателей (на Пушкине регулярно сотрудники музея находят следы от помады, уж очень любят поэта), гробами необычных форм (в виде рыбы, автомобиля мечты и кофра от клюшек для гольфа), аквариумом со скелетом, рядом с которым ящик для пожертвований на корм рыбкам.
Фото: Мария Юрина
За два часа экскурсии ритуальная культура обрушивается на тебя всеми своими проявлениями в разных эпохах, оставляя неизгладимое впечатление. Тема смерти в России табуирована, о ней не принято говорить, считается, что лучше не напоминать, что жизнь конечна. Однако ценность жизни определяется как раз ощущением ее конечности, уверены в музее. После советского времени, когда прежние ритуалы были заменены, не все знают, что и как делать на похоронах, и теряются перед лицом горя. Погребальная культура требует осмысления и изучения, считают в музее. В конце концов, археологи изучают древнейшую историю человечества по останкам в курганах — разумными наших предков считают с того момента, когда они стали заботиться о слабых и немощных и провожать в мир иной близких с помощью ритуалов.
Фото: Мария Юрина
Кстати, в России сейчас всего 33 крематория, первый появился в Петрограде 105 лет назад. При этом 60–70% родственников умерших выбирают кремацию. То есть за сто лет ритуалы уже поменялись, понятие нормы подвижно. Основатель музея Сергей Якушин считал, что через полвека кремация будет не нужна, появятся другие способы нивелировать оболочку, а люди смогут себя «перезагружать» в новое тело. Или прах будут отправлять в космос, как уже происходит: так, Якушин запустил на орбиту частичку праха отца и завещал то же сделать со своими останками, но из-за ковида этого сделать пока не удалось. Время покажет.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: