Гуменник поменял номер за неделю до олимпийского отбора – это просчет Авербуха?

До олимпийского отбора в Пекине – меньше недели. Но Петр Гуменник рискнул поменять произвольную.

И это хорошее решение.

В фигурном катании порой снисходительно относятся к переносу героев из массовой культуры на лед. Ведь катать известный образ вроде бы проще, чем придумывать новый. Хотя это, конечно, не так. В работе с конкретным образом на льду нет ничего плохого и уж точно простого.

Вспомните лучшие работы Ильи Авербуха – «Список Шиндлера» Юлии Липницкой или «Белого ворона» Михаила Коляды. Точное попадание в исполнителя, музыку, костюм – это создает целостную картину, которую приятно смотреть, не погружаясь в контекст.

Чтобы восхититься девочкой в красном пальто, не обязательно видеть фильм Спилберга. Чтобы оценить драму Рудольфа Нуреева, не нужно досконально изучать его биографию.

Но когда хореограф придумывает программу ради того, чтобы что-то придумать, начинаются проблемы. Вот так Авербух презентовал новую произвольную Петра Гуменника:

«Для меня это разговор – разговор с небом, каждый может по-своему трактовать. Это может быть и своеобразная душевная молитва, молитва в виде разговора. Именно поэтому Петр в начале смотрит в небо и пытается поймать звезду, как и каждый из нас – удачу. Подбросы руками – он ловит, отпускает ее. В том числе это некая игра. Потому что главный разговор – только у нас внутри, лично.

В хореографии очень много и преодоления, моментов, когда на нас давит, мы разгибаемся, летим. В общем, это разговор бесконечный и очень философский. В конце Петр складывает руки в молитвенном, всем понятном жесте – чтобы снять вопрос, о чем и о ком мы говорили. О внутреннем понимании, переживаниях, стремлении к любви.

Так как Петр выступает и является лицом России на Олимпийских играх – я видел предназначение в том, чтобы эта программа несла что-то про нас. Так много шелухи, так много неправды – в том числе и про нас. Поэтому я взял такой абстрактный голос – чтобы мир видел нас такими, какие мы есть, наверное. Ищущие, мечтающие, стремящиеся, выигрывающие. Мне показалось, что в данной ситуации верно и современно с точки зрения хореографии сделать так – без буквальности».

Мне кажется, мир увидел бы нас… непонятными. А у вас вырисовывается образ? Когда я слышу саундтрек к «Сумеркам», то перед глазами Алена Косторная в фиолетовом платье и образе вампирши. Под «Маскарад» Арама Хачатуряна представляю Волосожар и Транькова.

А тут – ничего. Хотя я несколько раз пересмотрела прокат Гуменника на Кубке Санкт-Петербурга. Больше похоже на то, что закрученное либретто Авербуха – оправдания за движения и жесты. Вот тут руки в небо – значит, молитва.

Композиция Pray – это саундтрек к «Игре престолов». Авербух не хотел связывать образ на льду с сериалом, а отталкивался от собственных чувств (хотя вот совпадение: pray – это «молиться» по-английски).

Видимо, зря.

Катай Гуменник Джона Сноу или Короля ночи, было бы как минимум интересно. Но вместо этого – длинное объяснение, которое ничего не объясняет. А ведь в фигурном катании и так непросто создать цельную постановку – фигуристу нужно не только делать элементы, но и понимать, что он катает. Музыка и костюм спасают далеко не всегда.

Авербуху выпала возможность сделать программу для единственного участника олимпийского отбора от России (речь о парнях, конечно). Постановка не получилась – по крайней мере, пока. Может, к ней еще вернутся, но сейчас она выглядела сырой и непонятной – так что возвращение к прошлой произвольной напрашивалось.

Согласился ли Илья с тем, что получилось не все? Хм.

«Безусловно, когда программа уже обкатана, ее все знают, и при этом она не была показана на международной арене, то вполне логично вернуться к той программе. Безусловно, успех и признанность программы «Онегин» давили бы на любую программу, которую бы мы ни сделали.

Уверен, если бы не олимпийский сезон и не колоссальная ответственность, то, безусловно, такого вопроса бы не стояло. Но сейчас, когда так много различных вводных, в том числе и психологического давления, которое свалится на наших ребят, решение и штаба Этери Тутберидзе, и тренерского штаба Петра Гуменника о том, чтобы идти с уже обкатанными, успешными программами, вполне логично».

Оказывается, это психологическое давление вынудило вернуться к накатанной программе. А разве не было этой ответственности, когда ставили новую произвольную? Да и про олимпийский сезон вроде бы знали заранее.

Авербух точно не разучился делать качественные программы, тот же «Онегин» – пример отличной постановки. Но Илья буквально везде: «Русский вызов», шоу, соревновательные программы. И когда нужен точечный шедевр на заказ, получается не всегда (теперь это как будто рандом). Мы помним сильное от Ильи – про проходное / слабое / неяркое говорить почему-то не принято, хотя этого хватает.

Да и программу Авербуха не первый раз меняют именно в олимпийский сезон: «Анна Каренина» Евгении Медведевой – это замена от Глейхенгауза на постановку Авербуха.

В любом случае, возвращение «Онегина» – хорошая новость. В этой программе есть все то, что Авербух хотел внедрить в новую: и репрезентация России, и новизна для международных стартов.

Конечно, образ Онегина – не так близок зарубежной публике, как тот же Дориан Грей, которого Гуменник катал два сезона назад. Но произведение Пушкина точно знают за границей, да и для пекинского отбора это зайдет: 2025-й – год культуры России в Китае. При этом музыка точно будет новой для многих – это саундтрек к фильму Сарика Андреасяна, который вряд ли видели за пределами России.

Напрягает другое. В случае с Петросян о новых программах и не говорили – вероятно, сразу решили кататься с проверенными постановками. А вот Гуменнику точно хотели обновить программы.

Но в нашей фигурке не смогли сделать две постановки топ-уровня к нужному времени. И это при серьезном подходе и множестве сильных хореографов с опытом.

Олимпийские программы Гуменника вызвали много споров. В чем их плюсы и минусы?

Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Кирилл Каллиников, Владимир Астапкович