Интервью Валентина Пальцева – как разнорабочий стал игроком РПЛ и сборной

Спрашивала Любовь Курчавова.

Многие впервые услышали о Валентине Пальцеве в сентябре 2024-го – игрока махачкалинского «Динамо» вызвали в сборную России после травм основных защитников.

Тогда же узнали его историю, главным пунктом которой стали игра в чемпионате Нижегородской области и работа на заводе. Правда, последнее – не совсем так.

Теперь Пальцев снова в сборной – попал в заявку на июньские матчи с Нигерией и Беларусью.

Мы встретились с Валентином, чтобы обсудить его путь и узнать: как прорваться в РПЛ через Богородск и поселок Ковернино.

Нижний Новгород: как чуть не потерять все из-за недолеченной травмы

– Каким было твое детство?

– Я с детства ходил на гимнастику. И много времени проводил с друзьями: в одном доме со мной жил лучший друг, в соседнем – еще один. Мы постоянно играли – то в прятки, то в футбол во дворе. Там было два дерева и еще два дерева – напротив. Так мне понравился футбол – я пошел и на него. А потом еще и на каратэ.

В школе вообще не учился, если честно. Прогуливал, ничего не делал. Вообще не любил. Помню, интересовали математика и география, а вот остальное… Не мое.

Когда была вторая смена, к восьми утра ехал на тренировку по гимнастике, потом шел в школу, после школы – на каратэ, а оно было как раз недалеко от стадиона «Северный». Немного опаздывал на тренировку по футболу – она начиналась в восемь. Быстро переодевался – и тоже тренировался.

Недели две так выдержал. Довел организм до истощения – даже не мог вставать. Тогда решил: «Наверное, займусь только футболом». Сразу было понятно, что это мое: все получалось, какие-то награды брал, и их было больше, чем где-либо еще.

– Родители ругали за плохие оценки?

– Да. Больше это делал отец. Жесткий сторонник учебы. Мама – особенно ближе к восьмому-девятому классу – поняла, что я хочу жить футболом. Но ей, конечно, все равно хотелось, чтобы я учился хотя бы на тройки.

А вот отец жестко топил за учебу – и даже сейчас топит. Хочет, чтобы я начал учиться. Я же так ничего и не закончил, кроме девяти классов.

– С мамой у тебя ближе отношения?

– Да. Она всегда была близка со мной, потому что была нашим командным воспитателем [на сборах]. Это ее инициатива, конечно. Договорилась с тренером – и строила нас, как в армии: подъем, зарядка. За всем следила.

Они с отцом сыграли большую роль [в моем пути], потому что было много выездов на соревнования и сборы, а школа их не оплачивала, только иногда брала на себя половину. Остальное – сами. Родители всегда скидывались.

– Кем они работали?

– Мама на тот момент работала в турагентстве, отец был полицейским.

– А сейчас?

– Отец на пенсии. Мама после того, как была турагентом, стала тамадой – устраивала праздники, свадьбы. Когда они с отцом развелись, продали квартиру – и мама занялась строительством. Купила участок недалеко в области, теперь строит дом своими силами. Когда только начинала, мы с пацанами ездили помогать.

– У тебя еще есть сестра.

– Да. Есть еще и брат. Маленький.

– Нигде не встречала упоминаний о нем.

– Просто он родился, когда родители уже развелись – от другого брака отца.

– Расскажи про сестру.

– Она старше. По детству любили с ней подраться.

Когда был мелким, у нее было очень много знакомых пацанов на районе. Я бы сказал, значимых на нашем районе. Ее много кто уважал. Она была такая… Чувиха. Ходила на стрелки между школами и районами, когда я был маленьким.

Любил пожаловаться на нее. Увидел с каким-то пацаном – говорю: «Дай телефон поиграть, и я ничего не расскажу». Курила – я ничего не рассказывал.

Сейчас у нас очень теплые отношения.

– Каким был твой характер в детстве?

– Я был очень противным, наверное. Только со временем это понимаю.

Очень плохой ребенок, жесткий разбойник. Доходило до такого, что в истерике мог говорить родителям что-то в духе: «Зачем вы меня родили?!» Сейчас понимаю, что был не прав.

– Какое у тебя самое теплое воспоминание из детства?

– Был такой турнир – Volkswagen Junior Masters. В Москве собирались 26 команд со всей страны. Победитель едет в Италию – представлять Россию. Мы выиграли, хотя не должны были. И поехали в Италию.

Увидел новую страну, посмотрел на разные команды. Очень понравилась атмосфера турнира. Сыграли с австрийцами, французами. С немцами встретились 10 мая – победили по пенальти. Дальше – корейцы, в полуфинале – швейцарцы. Им мы проиграли.

Самый топ оттуда – это то, что я на первую же игру забыл бутсы в гостинице. Родители гуляли по Италии, я им позвонил, пока мы ехали. Разминался в кроссовках, они быстро купили какие-то бутсы. Сразу забил в них – в двух играх подряд.

Помню: зеленые, Hypervenom (модель бутс от Nike – Спортс’’). 

– Когда осознал, что можешь стать профессиональным футболистом?

– Да я, если честно, просто тренировался и хотел чего-то добиться в футболе.

Больше ничего в жизни не умею. Это был единственный шанс. Спорт, спорт и спорт. И без разницы, какой – футбол или нет.

Естественно, в детстве мечтал о чем-то. Понятия «цель» тогда еще не было – просто мечты.

– Помнишь переход между молодежным и взрослым футболом? Тебя в «Нижнем Новгороде» привлекали к основе?

– Вообще не привлекали.

Меня взяли под главную команду, которая тогда играла в ФНЛ (Пальцев был в «Нижнем Новгороде» в 2018-м – Спортс’’). Подписали сразу много человек – и время от времени кого-то звали на тренировки [с основой]. Когда как. Пару раз и я съездил – при Черышеве и при Евдокимове. По одному или по два раза с каждым. А так – играл с молодежкой на область.

Тогда я был жестким футбольным фанатиком: играл и 8х8, и в мини-футбол за всех подряд. Зимой – как раз перед сборами – за день дважды сыграл в мини-футбол в разных местах, потом – 8х8.

На следующий день мы тренировались в -25°C. А поле было такое маленькое, заледеневшее – просто бегали в сороконожках. Начались рывки. Почувствовал: что-то задняя болит. Взял [согревающую мазь] «Бенгей» – растираю. 

Делаю рывок – и рву заднюю. С тех пор вообще не пользуюсь разогревающими мазями.

Я ничего не делал: тогда у меня не было ни врачей, ни реабилитологов, ни восстановления. Просто ждал. Когда нога зажила, позвали на сборы. Я такой: «Да-да-да, готов – поеду хоть без ноги». Приезжаю, врач проверяет меня перед выездом и говорит: «У тебя какой-то комок в задней, поэтому ты никуда не едешь».

Я расстроился. Мама – она меня туда привезла – в слезах. Успокаивал: «Ничего-ничего, нормально все будет».

Тогда как раз в Нижнем началось зимнее первенство. Я сыграл пару игр за молодежку, а на третью – опять порвался, потому что недовосстановился. После этого снова где-то месяц ничего не делал. Потом как-то зажило, и все.

– Зачем ты играл, если знал, что с ногой еще не все в порядке?

– Я не знал. То есть мне сказали, конечно, но я нормально себя чувствовал: бегал и по кругу, и на рывках. Нормально все было – просто какой-то комок.

– Было морально тяжело из-за того, что так получилось?

– Если честно, у меня такого нет. Мне сейчас 23, а в том возрасте… Да, могу расстроиться, но не придам большого значения. «Ну ладно, чего».

Я по жизни-то легкий – все детство был жестким ########## [раздолбаем]. Наверное, это и осталось. Если да, то да – если нет, то и нет.

– То есть не было ощущения упущенного шанса?

– Было, конечно. Но я знал, что могу его наверстать.

– Как «Нижний Новгород» расторг с тобой контракт?

– Летом позвонили, сказали: «Приедь на стадион». Я приехал, спрашиваю: «Что такое?» А мне говорят: «Все». Разорвали. Нас таких было несколько.

После этого тренировался с молодежкой [«Нижнего Новгорода»]. Спрашиваю: «Что со мной будет?» Деньги-то надо зарабатывать – хоть какую-то копейку. Мне сказали: «Подыщем вам клуб» – «Ладно».

Так ничего и не нашли.

2019-2020, Богородск: как подрабатывать разнорабочим и играть по любителям за 15 тысяч рублей

– Как ты искал новый клуб?

– Город у нас немаленький, но футбольные круги сближают. Были связи – например, играл 8х8 с какими-то взрослыми людьми.

Тогда возрождался дзержинский «Химик». В молодежке [«Нижнего Новгорода»] мы играли с другом, он – как раз из Дзержинска. Попросил его договориться с тренером [«Химика»]. Договорились, тренер меня знал.

Я там тренировался и заодно учился в Дзержинском колледже после того, как из первого меня отчислили.

– На кого учился?

– Да хрен его знает.

– Прямо так?

– Вообще неинтересно было. На физрука какого-то.

– Что было дальше?

– «Химик» не возродился и не вышел на профессиональный уровень. Тогда подумал: «Ну все, буду играть за областную команду».

– Ты тогда подумал: «Все, с профессиональным футболом не получится»?

– Нет. Поехал на просмотр в «Волну» (команда из поселка Ковернино, которая играла во Второй лиге – Спортс’’) и услышал: «Ты не подходишь».

Ну ладно, че. Так я начал играть на область.

И дошел до момента, когда мы с пацанами стали разнорабочими, чтобы хоть какую-то копейку заработать. А еще – отдыхали, гуляли, тусовались.

– «Спартак» из Богородска. Как выглядела эта команда?

– Взрослые мужики. Работают, а потом играют – для себя. Зарабатывали какие-то деньги и на работе, и на футболе.

Кто-то из них был футболистом и закончил, кто-то просто в детстве занимался и даже не начал профессиональную карьеру.

– Ты там самый юный был?

– Нет, были пацаны еще младше – воспитанники этой школы [богородского «Спартака»].

– Вы регулярно тренировались?

– Нет, конечно. Три раза в неделю нас собирали – понедельник, среда, пятница. Плюс игра в выходные.

– Стадион в Богородске – какой он? 

– Маленький, уютненький. С одной небольшой трибуной – где-то на двести зрителей. Обычный областной футбол: приходят человек сто – дедушки, бабушки. Им в кайф покричать.

– Сколько тебе платили?

– Не помню точно, но тысяч 15 или 20. Плюс премиальные – 5 тысяч за победу.

– И в этой точке ты стал разнорабочим?

– Я никуда не устраивался – просто друг подрабатывал, и у него был человек, который сообщал: «Есть такая-то работа, нужно столько-то людей». Друг мне писал: «Пойдешь сегодня вот сюда?» Когда-то я ходил, когда-то – нет.

– Откуда появилась история о том, что ты работал на заводе?

– Да не знаю. Просто в каком-то интервью ответил: «Был разнорабочим, на завод один раз сходил».

Всем говорил, что был там один раз, а из этого раздули: «Пальцев работал на заводе».

– Чем ты занимался?

– Шла реконструкция парка «Швейцария», и мы в ливень с восьми утра заколачивали деревья, чтобы во время работ их не испортили.

И на мебельный завод в Кстово (60-тысячный город в Нижегородской области – Спортс’’) ездили, и бетон кололи какому-то белорусскому мажору. На заводе у меня был станок: берешь деревяшку, вставляешь, вбиваешь, нажимаешь на кнопку, чтобы она закрепилась. После этого начинается вырезка. Снимаешь деревяшку, убираешь в сторону – и следующая. Очень запомнилось, что там вообще нельзя было трогать телефон – до перерыва на обед.

Ничего сложного на самом деле. Чему там учиться-то? Вот станок – тебе объясняют, что делать, и ты делаешь.

Но закаляет, если честно. Стоишь, слушаешь музыку – уже одну и ту же. Крутится, крутится, крутится. В этот момент думаешь: «###, а что я здесь делаю?»

Два моих лучших друга – такие же. Один сейчас играет в Ногинске, а второй – вратарь в [медиафутбольном] «Матч ТВ». Даже играя там, они задаются вопросом: «А что я здесь делаю? Я хочу в профессиональный футбол, быть выше». Всегда им отвечаю: «Согласен. Уверен, если будете работать, дойдете».

Поэтому, наверное, умение не сдаваться у меня не только из семьи, но и от друзей.

– Ты рассказывал, что в тот момент пропал бы без друзей. Ты про них сейчас говоришь?

– Да. Они всегда были рядом и помогали коротать те времена. Мы проводили очень много времени вместе. 

– Как?

– Хмм. Гуляли, играли на коробках, тусовались, ходили в клубы.

Мы до сих пор всегда на связи. В Нижнем я давно не был – из Махачкалы редкие билеты, выходных мало. Поэтому встречаемся в Москве: либо я к ним приезжаю, либо они на мои матчи. И сюда они прилетали. Мы всегда вместе.

– В чем, по-твоему, секрет настоящей крепкой дружбы?

– В честности. Еще мы не даем друг другу падать – в любой момент поможем и поддержим. И без разницы, какой это будет момент.

– Ты часто думал о футболе в тот период жизни?

– Постоянно. Как уже говорил, я футбольный фанатик. Ни о чем, кроме футбола, никогда не думал, если не брать семью и друзей.

– У тебя был план, как вырваться наверх из Богородска?

– Нет. Я просто играл.

2020-2021, Ковернино: как нацелиться на РПЛ, когда дважды в день чистишь снег на базе в лесу

– Как ты попал в «Волну»?

– Как уже говорил, сначала съездил туда на просмотр – не взяли.

У «Волны» одна команда играла во Второй лиге, а молодежка – на область. Она приехала к нам в Богородск. На той игре был их президент Алексей Козырев. Я себя хорошо показал, и меня почти сразу забрали.

– То есть тебя заметил владелец команды?

– Да. Он живет футболом. Очень часто появлялся на матчах – и на молодежке, и во Второй лиге.

– На каких условиях тебя туда позвали?

– Предложили то ли 15, то ли 30 тысяч, если на год. А если на три, то 50 тысяч.

Вообще не думая, выбрал второе. Конечно, 50 тысяч – я до этого зарабатывал 15.

– Уровень там был выше, чем в «Спартаке»?

– Основа, думаю, сильнее.

Богородский «Спартак» – очень хорошая, сильная команда, которая всегда боролась за первое место или медали [в области]. Вместе с пешеланьским «Шахтером».

Но в том сезоне чемпионом стала молодежка «Волны», в которую я пошел. Мы были сильнее.

– Где и как вы тренировались?

– «Волна» – частный клуб, и его владелец Алексей Козырев построил базу в лесу.

Для пацана моего тогдашнего возраста она была шикарной: есть поле, жилье и магазин «Наш продукт» – это как раз сеть Козырева. Неподалеку Городец – еще один областной город. Туда, если хотелось, можно было съездить и что-то поделать.

Тренировались два раза в день – даже во время сезона. Физически это очень сложно. Сами убирали территорию. У Козырева был принцип: те, кто живут на базе, должны помогать. Даже перед играми, бывало, подметали поле от листьев, собирали шишки.

Зимой у нас были ужасные, но полезные, как я сейчас понимаю, сборы. Мы постоянно убирали снег – там в этом плане какая-то аномальная зона. Тренироваться не могли, потому что заметало, поэтому расчищали не только поле, но и дорожки. Вставали в девять утра, завтракали и в первый раз шли убирать снег – до обеда. После обеда – снова. Иногда и после ужина, если еще выпадал. И так практически каждый день.

Если снега нет, тренироваться на поле все равно не вариант – оно заледеневшее, подогрева же нет. И мы бежали в лес – по кочкам, по льду. Поскальзываешься, галики подворачиваешь. Это тоже закаляло.

– Читала такую историю: на этой базе в восемь утра включали гимн России.   

– Немного не так. Был такой момент: мы готовились к параду на 9 мая в Городце. И на этой базе был дед, бывший военный. Ничего плохого про него не скажу, но мы были просто в шоке: в восемь утра он на каждом из трех этажей в колонках включал музыку, под которую мы должны были маршировать. Она играла до тех пор, пока все не встанут. К каждому в дверь заходил: «Подъем! Подъем! Подъем!»

– То есть это был не гимн России?

– Вроде нет. Может, и он, но, кажется, все-таки нет. Что-то военное – типа марша.

Каждый день репетировали, как будем маршировать. Даже после тренировки, прямо на поле. Просто смех, если честно.

– Ковернино – что это за поселок?

– Деревушка, можно сказать. Хотя какая деревушка: там уже ФОК [физкультурно-оздоровительный комплекс] построили. Ковернино находится еще дальше – часах в двух езды от базы.

Просто Козырев оттуда родом, поэтому команда тогда называлась «Волна» Ковернино. Сейчас – «Волна» Нижегородская область.

– В «Волне» ты однажды встал в ворота и взял пенальти. Как?

– В первом сезоне в «Волне» я был либо левым, либо правым защитником. А во втором сезоне – и в том матче – нападающим. Но не всегда: иногда возвращался на край обороны. Забил, кстати, пять голов – кажется, два с пенальти, а вот остальные – на позиции нападающего. 

Мы играли с «Енисеем» на выезде. Вели 4:0, я как раз забил с пенальти. И тут у нас удалился вратарь, а замены кончились. Я сказал: «Давайте мы лучше четыре минуты отыграем без нападающего, чем без кого-то еще».

Так и встал в ворота. До этого такого опыта не было – на коробке только. Наш вратарь Денис Дегтярев подсказал, куда будет бить соперник [с пенальти], и я просто сделал то, что он объяснил.

– Был момент, когда ты почувствовал, что перерос «Волну»?

– У меня никогда такого ощущения не было. Даже сейчас спрашивают, готов ли я к новому клубу… Не знаю. Не нужно меня об этом спрашивать. Если окажусь в другом месте, моей задачей будет показать тренеру, что я готов играть за эту команду в старте.

– Почему задала этот вопрос: на ютубе видела несколько твоих эффектных голов в «Волне». 

– Ну, это не считается. Они с тренировок.

– На каком уровне тогда были твои амбиции? Чего ты хотел от футбола?

– Когда понял, что заиграл во Второй лиге, захотел большего. Уже после первого сезона получал звонки – от агентов, еще каких-то людей.

Примерно тогда понял, что с каждой тренировкой амбиций у меня все больше.

– Была конкретная цель на горизонт в пару сезонов?

– Да. Я хотел попасть в Премьер-лигу.

2022, Химки: как пережить игнор от тренеров и ощущение несправедливости

– Как появился вариант с «Химками»?

– Из «Волны» мы с Никитой Козловским, который сейчас в «Текстильщике», поехали на просмотр в «Енисей». Сборы в Красноярске, минус четыре – жуткий холод. В «Енисей» как раз пришел новый тренер – Вадим Гаранин.

Незадолго до этого я подписал контракт с агентством [Ultimate Sports]. Мне сказали: «Ну, съезди». А потом не договорились. Несмотря на это, я все еще был в Красноярске.

И тут агенты говорят: «Тебя хочет клуб Премьер-лиги». На будущее: подписать – и отдать в аренду. Я тренировался в Красноярске, разговаривал с Гараниным. Вроде нравился ему. Но ничего не получилось –  даже точно не знаю почему. Агенты просто позвонили: «Сейчас тебя заберем». Я в тот момент вообще во всем этом не был силен, поэтому мне сказали – я уехал.

– Твой переход в «Химки» мог сорваться из-за проблем с паспортом?

– Да. Российский паспорт у меня был недействительным – собака погрызла.

А с загранником получилось так: я прилетел в Турцию, мне на их границе сказали: «Под конец сборов у тебя просрочится паспорт». Я ответил: «Ладно-ладно, ничего страшного». Когда «Химки» начали подписывать со мной контракт, заметили, что паспорт-то просроченный. А так нельзя.

Потом я тренировался в Долгопрудном – жил в одном отеле с «Химками» и КАМАЗом. Затем туда еще и «Енисей» вроде приехал. Там я и узнал, что меня отдают в КАМАЗ, о котором я на тот момент вообще ничего не знал.

Перед переходом кое-как решил проблему с паспортом. У КАМАЗа после сборов была кубковая игра с «Зенитом», поэтому за три дня до конца сборов я улетел в Нижний, где мне буквально за минуту сделали паспорт. Потратил время только на дорогу. Сразу оттуда полетел в Питер.

– В КАМАЗе твоя карьера запустилась по-настоящему.

– Сто процентов. Очень благодарен и Челнам, и всем тренерам, и персоналу. Уверен: там из меня сделали того, кто я сейчас.

В первом сезоне мы должны были вылететь, но «Спартак-2» расформировали – и мы остались.

Я уехал обратно в «Химки», а там Юран даже ни разу не пообщался со мной. Даже не знал, кто я, наверное. Вернулся в КАМАЗ – снова в аренду. И тренер Ильдар Ахметзянов в меня поверил. Сказал: «Давай попробуем еще раз».

Тогда в КАМАЗе подобралась неплохая бандеха – Шамкин, Толстопятов, Бабаев, Таликин, Гаглоев. Классный коллектив, каждые выходные собирались командой, вместе ужинали. После шести туров даже на первом месте шли.

Топ-коллектив, топ-тренер, топ-команда.

– Про Юрана ты уже чуть-чуть сказал. Талалаев вроде тоже не особенно хотел видеть тебя в «Химках».

– Да, не хотел. Но он хотя бы со мной общался. Я еще до сборов узнал, что ему не нужен. Агенты сказали – им как-то донесли. Я ответил: «Нахрен я тогда еду на сборы?» Они такие: «Ну надо». Поехал, но уже вообще не в том настроении. Даже не тренировался толком.

Было обидно. Даже не захотели посмотреть – и уже заранее, за месяц, сказали, что не нужен.

Потом Талалаев подходит: «Не знаю, где тебя ставить. Ты играешь там, там и там. Неплохой игрок, но ты мне такой не нужен». Сейчас я его понимаю. К тому же он построил команду, которая вышла в Премьер-лигу. Значит, он молодец. Никаких претензий.

– Тогда ты такое отношение со стороны Юрана и Талалаева воспринимал как несправедливость?

– Да.

– Как ты по жизни справляешься с ощущением, что к тебе несправедливы?

– Это очень меня мотивирует, если честно.

Когда Талалаев приехал с «Химками» к нам в Челны… Ох, как же я хотел его команду изуродовать: всех заряжал, готовился к этой игре лучше, чем к любой другой. Я всегда хорошо готовлюсь, но это вообще принципиалка была.

Мы проигрывали 0:2, а сыграли 2:2. Я сделал дубль. После второго гола снял майку и побежал к Талалаеву. Мне потом Ильдар Раушанович напихал: «Хрен ли ты, #####, бежишь? Лучше забей третий». А у меня действительно еще был момент – мог забивать.

– Сейчас в аналогичной ситуации повел бы себя так же?

– Да.

– Ты сначала сказал, что поехал на сборы без настроения, а потом – что тебя такая несправедливость очень мотивирует. Как это стыкуется?

– Ну нет, я просто не хотел тратить время на клуб, где не нужен. Зачем мне что-то показывать там, если уже знаю, что на меня не рассчитывают?

Да, понимаю: для себя это надо делать. С возрастом к этому прихожу. Теперь уже знаю: даже если не играю, всегда должен тренироваться на сто процентов.

– Ты не думал, что мог себя классно проявить на сборах, и изменить мнение Талалаева?

– Уже потом думал об этом. Но, честно, понимал, что все равно будет «нет». Хотя не знаю: я же даже не попробовал.

2022-2024, Набережные Челны: как зацепиться за шанс и оправдать веру тренера, который стал как отец

– Когда ты почувствовал себя лидером КАМАЗа?

– Спустя полтора сезона после того, как оказался там впервые.

В очередной раз приехал в КАМАЗ после «Химок», а там большая часть команды обновилась. Я начал постоянно играть центральным защитником. И мыслил в духе: «А кто, если не я?»

Мне даже захотелось быть капитаном. Но это мои хотелки – в команде было несколько капитанов, взрослые и опытные игроки. Но четко помню: у меня была амбиция стать капитаном команды.

И я хотел с этим клубом и тренером [Ильдаром Ахметзяновым] выйти в Премьер-лигу.

– Тебе хотелось быть капитаном – по жизни часто такое желание возникает?

– Сейчас [в махачкалинском «Динамо»] есть люди старше и авторитетнее меня, поэтому нет такого.

При этом я действительно готов к ответственности. Если перед матчем скажут «Сегодня выходишь капитаном», отвечу: «Хорошо». И буду капитаном не хуже ребят. Не спрячусь.

– Как тебя переделали в центрального защитника?

– Это сделал Ильдар Раушанович. Мой папка, как все его называли. Не знаю даже почему, но в команде постоянно говорили: «Папка твой что, злой сегодня?» У меня с ним сразу произошел коннект.

Я не моментально вник в позицию центрального защитника. Когда впервые вышел там, мы, по-моему, проиграли «Акрону» 0:2. Но я неплохо сыграл – особенно для первого раза. Дело еще и в том, что я в КАМАЗ два раза из трех приезжал прямо под конец сборов, не успев наиграться и понять тех, кто рядом. Поэтому первые две-три игры не были идеальными, но я постепенно набирал обороты.

Ильдар Раушанович почти каждый день вытаскивал меня на тренировках и объяснял, что и как делать. Говорил: «У тебя есть передача, ты умеешь бороться. Поэтому просто делай, что умеешь».

– Ты был его любимчиком?

– Наверное. Не люблю, когда думают, что я любимчик тренера. Мол, только поэтому играю. Но да, так говорили. Сам не знаю – не спрашивал у него.

– Но у вас были особенные отношения?

– Да нет, он ко всем относился одинаково: мог и напихать, и посмеяться. Топ-тренер.

– У вас был разговор, который особенно сильно на тебя повлиял?

– Когда мы договорились, что я из КАМАЗа уйду только в Премьер-лигу. Действительно значимый разговор. Он мне обозначил все: что я, кто я, почему должен там оказаться.

Потом я получал хорошие предложения от клубов ФНЛ и понимал, что КАМАЗу нужны деньги – им хотелось подороже меня продать. Я тоже этого хотел: было важно, чтобы клуб, который меня вырастил как футболиста, заработал.

– Тебе было важно оправдать доверие тренера?

– Мне было важно доказать, что он прав.

Я все время думал, что хочу в РПЛ. Стремился доказать и Ильдару Раушановичу, и предыдущим тренерам, и всем, кто был со мной рядом, что нет ничего невозможного.

2024-2025, Махачкала: как не потерять голову, когда между дебютом в РПЛ и в сборной – два месяца

– Ты говорил, что команда из Первой лиги предлагала зарплату в три раза выше, чем «Динамо». Настолько важно было оказаться в РПЛ?

– Да. И опять же – слово, которое я дал Ильдару Раушановичу, было для меня не менее важно, чем возможность сыграть в РПЛ. 

– Что сложнее: играть в Первой лиге после Второй или в РПЛ после Первой?

– Наверное, после Первой лиги адаптироваться к РПЛ сложнее. 

В ФНЛ о-очень много борьбы. Если задницу до крови не стираешь, можешь и не выиграть, никуда не вылезти. А здесь – чуть-чуть по-другому. Скорости выше, поэтому мыслить и принимать решения нужно быстрее. Цена ошибки выше. Все очень быстро.

А там такого нет – просто очень много борьбы.

– Летом ты дебютировал в РПЛ, осенью тебя позвали в сборную – стремительный взлет. Как не потерять голову?

– У меня есть друзья, мама, сестра и отец, которые не дают мне эту голову куда-то закинуть. Я даже не смогу корону надеть – сшибут моментально.

– Если бы не они, ты бы мог зазвездиться?

– I guess we’ll never know, как сказал Канье Уэст. Мы этого никогда не узнаем. Хорошо, что эти люди есть, что они не дают мне надеть корону, чтобы я возомнил себя кем-то.

И сам этого не хочу – я ведь обычный простой пацан. Если было бы можно, не давал бы интервью – жил бы тише воды, ниже травы, рядом со своими людьми. С ними я другой человек – более живой, чем на публику.

– Твое главное впечатление от вызова в сборную?

– Все время, проведенное в сборной, – одно большое впечатление. Особенно когда полетел во Вьетнам: никогда там не был, еще и огромный чартер – каждому по четыре места. Я там лежал, спал. Впечатлил весь персонал, все игроки – просто топ.

Но самое шикарное – база в Краснодаре. Для меня это вау. Просто вау.

– Кто из игроков сборной поразил?

– Вообще никого не выделял бы: там все – топ. Не зря их туда вызывают. 

Но вообще – Головин, Миранчук, Чалов. Они играют в Европе, и это чуть иной уровень.

– Как это ощущается?

– Класс повыше. Они быстрее, намного быстрее все делают.

– Ты вообще когда-то мечтал попасть в сборную?

– Я не мечтатель. Я реалист. У меня есть цель – и я ее добьюсь.

– Тогда переформулирую: ты ставил себе цель попасть в сборную?

– Поставил, когда попал в Премьер-лигу. Потому что знал, что через РПЛ это реально.

– Какая цель на ближайший год?

– Так я не загадываю.

– Что для тебя бóльший урок: успехи или неудачи?

– Поражения. Вообще не умею их принимать. Хоть убейте. Даже если это случилось из-за меня.

ЦСКА проиграли – я не согласен. Проиграли «Зениту» 1:2 в первом круге – я не согласен, хоть и не играл из-за перебора [желтых].

– Что значит «не согласен»?

– Просто не согласен, что и я, и команда должны были сегодня проиграть.

– То есть ты не можешь поверить в то, что можешь проиграть?

– Я не хочу в это верить. Я просто хочу выигрывать. Вообще не умею быстро отходить от поражений: потом долго сижу в раздевалке, очень медленно принимаю душ. Приезжаю – смотрю игру, много думаю над случившимся.

– Были матчи, после которых ты не мог уснуть?

– Я вообще после игр плохо сплю. Из последних – 0:2 от ЦСКА и 2:3 от «Краснодара».

– Как считаешь, такое отношение к поражениям мешает?

– Не-е. Это просто мое отношение. Как оно может мешать?

– А как свои ошибки воспринимаешь?

– Я спокоен. Анализирую и понимаю: здесь надо было сыграть по-другому.

– Неудачные отрезки влияют на твою уверенность в себе?

– Вообще нет. Наоборот, закаляют.

– Ты строго себя оцениваешь? Понимаешь, в чем тебе нужно прибавить?

– Мне об этом всегда говорят – либо агенты, либо мои пацаны, либо тренеры.

– Ты всегда с ними согласен?

– Нет. Но, думаю, тренерский штаб херни не скажет.

– Некоторые футболисты смотрят топ-лиги, чтобы что-то подмечать и учиться. Ты так делаешь?

– Я мало футбола смотрю. В жизни хватает.

Выбираю только интересные мне матчи. Например, [первый] матч «Барсы» и «Интера»  смотрел. А какой-нибудь «Брентфорд» – «Лидс» не буду смотреть. Это сто процентов хорошие команды, просто топ. Но я не стану их смотреть. Надо, наверное, но неинтересно.

– У тебя есть защитник-ориентир?

– Жестких футбольных кумиров у меня нет. Нравятся Рамос, Мальдини, Бастони – и стилем игры, и тем, как видят поле. За этим иногда интересно наблюдать.

– Иногда кажется, что на поле ты готов порвать любого, кто у тебя на пути.

– Недавний пример – играл против Кордобы с «Краснодаром».

Перед игрой мне говорили, что его легко спровоцировать или сбить с темпа неприятными словами.

Да, «Краснодар» выиграл (3:2, Кордоба не сделал результативных действий – Спортс’’), но я думаю, что у меня получилось выключить Кордобу из– в том числе и тем, что я ему и говорил, и делал, когда мы были без мяча. Но, выходя с поля, я всегда готов пожать руку. Даже если со мной будут так себя вести во время матча. Кордоба был не готов.

На поле я вообще другой человек. Поэтому и сам могу простить [сопернику] все, кроме некоторых фраз. Был такой пример: Лончар из «Акрона» в неприличной форме задел родителей. Выйдя с поля, я пошел за ним. Меня не пустили к ним в автобус.

В остальном – обзови меня как хочешь, делай со мной что хочешь. Я все понимаю. Мы боремся за один хлеб: либо ты его забираешь, либо я. Но за полем я всегда могу извиниться и пожать руку.

– Некоторым болельщикам не нравятся защитники, которые провоцируют.

– Если соперник подлыми и гадкими вещами не занимается, я первый не начну. Например, Кордоба сам начал говорить-говорить-говорить, пытаясь меня спровоцировать. Естественно, в ответ буду его колпашить – его же оружием.

– Вопрос с Лончаром так и не решили?

– Нет, он не вышел.

Недавно мы играли с ними. Перед матчем меня очень-очень-очень долго уговаривали ничего не делать. Уговорили.

– Несмотря на резкость и жесткость, у тебя ни одной прямой красной в карьере.

– Пока что .

– Как не переходить грань? Ты как-то особенно контролируешь себя во время матча?

– Да нет, не могу сказать, что как-то это чувствую. Наверное, моментами везет – иду в подкат и попадаю в мяч. Хотя я и хочу сыграть в мяч. Просто есть нападающие, которые ждут подкат, чтобы прокинуть и получить в ногу.

Пока везет. Но от этого никто не застрахован.

– Давай обсудим недавнюю громкую историю. Почему ты решил передать привет Бубнову?

– Не знаю. Если честно, перед «Спартаком» долго не мог уснуть – думал об игре. И мне попалось превью тура от «Коммент.Шоу». Пролистал – всех прямо разбирают, а про «Махачкалу» сорок секунд или минута в конце. Неприятно стало. Думаю: «Вы че, блин? Мы разве чем-то отличаемся от других?»

После матча передал привет, чтобы показать: с нами тоже можно считаться.

– Ты ожидал, что Бубнов так отреагирует?

– Я даже не знал, кто это. Слышал только, что он существует, что это бывший игрок «Спартака». Про его личность мне тоже рассказали. Потом вспомнил, что, когда я еще был малой, отец смотрел футбол по выходным – и про Бубнова говорил. «Старый» и так далее.

Я же не трогал его. Передал привет, и чего? Враг народа теперь, что ли?

– Когда ты передал привет, у меня возникло впечатление, что ты следишь за критикой – и в свой адрес, и в адрес «Динамо».

– Такого нет. Наоборот, стараюсь не смотреть комментарии.

Вот мама это любит – где-то посидеть, написать комментарий в духе «Ребята, ничего страшного». Категорически ей это запрещаю. Мои пацаны тоже любят поугарать в комментариях, могут что-то скинуть со словами: «Смотри, что он пишет».

Я стараюсь вообще не читать комментарии. И нечасто обращаю внимание на критику в свой адрес. Но если трогают команду… Это неправильно.

– На мой взгляд, в эфире «Коммент.Шоу» с твоим участием со стороны Бубнова было много вещей, в ответ на которые можно было выйти из себя (Бубнов назвал Пальцева «клоуном» и пообещал «мочить его каждую игру» – Спортс’’). 

– Да.

– Как ты сдержался?

– Да спокойно. Зато он показал истинное лицо. И показал, что ему нужна еще пара таблеток для успокоения.

– Ты устойчив к критике?

– Раньше – нет. Сейчас все иначе.

Если это болельщики, вообще все равно: говорите что хотите, вы меня вообще не знаете.

Если что-то говорят тренеры, реагирую по-другому: все-таки они каждый день со мной работают, делают из меня футболиста, видят со стороны, поэтому от них я все готов выслушать.

– Тебе нравится выделяться? Тот же привет Бубнову – довольно яркое действие.

– Это было сказано на эмоциях. Если бы [оператор] не подошел, думаю, я бы этого не сказал. Максимум в раздевалке пацанам бы крикнул: «Где ты, Бубнов?»

– Тебе нравится быть популярным?

– А я популярный? По-моему, нет.

– Ты стремишься к тому, чтобы быть популярным?

– Нет. Предпочел бы оставаться незаметным.

– Тебе комфортно в Махачкале?

– (задумывается, молчит около десяти секунд)

50 на 50. Я не всегда понимаю местный менталитет, но я играю и здесь хорошая погода. Мне комфортно.

– Долго привыкал к тому, как здесь все устроено?

– Да, но мне нравится Дагестан. Просто непривычно.

– Почему ты живешь на базе?

– А я одинокий человек. Зачем тратить лишние деньги на квартиру? Если бы у меня была девушка, я бы снимал. А ее нет, поэтому зачем? Лучше скину эти деньги семье и друзьям.

Что дальше: почему Пальцев хочет в Европу

– Читала новости по твоему тегу и наткнулась на цитату, где ты довольно прямо сказал, что готов перейти в «Спартак».

– Это, если честно, вырвали из контекста. Все постоянно говорят, что я хочу туда, туда и туда. Нет такого. Я сейчас игрок махачкалинского «Динамо». Журналисты спрашивают: «Кого выберете: «Зенит», «Краснодар» или «Спартак»?» Отвечаю: «Краснодар» или «Спартак». Все, значит, я туда хочу перейти. Пишут новости, а мне потом втыкают за то, что я так сказал.

Понимаю: это работа журналистов. Но некоторые – вообще гадкие, просто слова переворачивают. Как с Овечкиным у меня было (когда хоккеист «Вашингтона» был близок к тому, чтобы побить рекорд Уэйна Гретцки, Пальцев не назвал Овечкина лучшим российским спортсменом, а на вопрос «Кто лучший российский спортсмен – Хабиб или Овечкин?» ответил: «За Хабибом я больше следил, смотрел его бои. В этом случае скажу, что Хабиб» – Спортс’’).

Просто ужас. Вот таких я не уважаю.

– Ты этого не говорил?

– Меня спросили: «Что для тебя значит рекорд Овечкина?» Я ответил: «Не слежу за хоккеем, вообще не разбираюсь». Дальше вопрос: «Он лучший спортсмен России?» Говорю: «Я не знаю – хоккей не смотрю. Но, наверное, лучший». Меня дальше спрашивают: «А кто для вас лучше – Хабиб или Овечкин?» Отвечаю: «Назову Хабиба, потому что хоть что-то в этом понимаю – хотя бы бои смотрел». Мне говорят: «Ага, ага. А что для вас значит рекорд?» Я такой: «Наверное, такое же достижение, как золото на Олимпийских играх у гимнастов». Вот все, что я сказал.

– Ты поэтому так не любишь давать интервью?

– В спокойном формате, как мы сейчас сидим, – нормально. Вряд ли ты что-то будешь коверкать. А там [в микст-зоне] – что захотят, то и напишут.

– Чувствуешь, что когда-то наступит момент, когда захочешь сменить команду?

– Вообще об этом не думаю. Я сейчас здесь, и мне здесь нравится. Буду думать по мере поступления предложений. Сейчас я о них не знаю – наверное, их и нет. Поэтому могу сказать одно: я игрок махачкалинского «Динамо».

– Хочешь в Европу?

– Сто процентов.

– Почему?

– Другой уровень, другая жизнь, другой язык. Что-то новое, непонятное – нравится.

– Очень большой контракт в РПЛ или средненький в Чемпионшипе?

– Чемпионшип.

– Недавно Далер Кузяев уехал из «Зенита» в «Гавр». По-твоему, это клевый шаг?

– Сто процентов. Это опытный человек, он уже много заработал. У него был шанс попробовать, и он поехал. Стопроцентный красава.

– Ты готов искать предложение в Европе?

– Я ничего не ищу. Кому надо, кто меня захочет, те позвонят.

– Ты же понимаешь, что из Европы вряд ли просто придут и постучат в дверь.

– Never say never.

Финал – блиц о принципах, любви к футболу и счастье

– На каком-то из этапов, которые мы обсудили, ты терял веру, что у тебя получится в профессиональном футболе?

– Я не тот, кто во что-то верит и просто ждет. Я работаю.

Если получится, то получится. Если нет, то нет.

– Ты пару раз за время нашего разговора назвал себя футбольным фанатиком. Это не пропало?

– Нет, конечно. Я играю везде, даже когда приезжаю в отпуск. Например, в ЛФЛ.

– Не боишься травмироваться?

– Чего бояться? Если бояться, точно травмируешься.

– Когда в прошлый раз вот так играл в футбол во время отпуска?

– Зимой в Нижнем. Мини-футбол.

– Как тебя там воспринимают?

– Да нормально. Кто-то, конечно, считает суперзвездой, кто-то говорит, что я не сам всего добился. Но те, кто меня знают, понимают, что я тот же Валя Пальцев, что и раньше. Тот же парнишка, у которого просто получилось.

– Когда ты впервые испытал гордость за себя?

– Я еще ничего не сделал, чтобы собой гордиться.

– Когда-нибудь сталкивался с завистью?

– Наверное, нет. Как это понять? Я должен у человека спросить: «Завидуешь ли ты мне?»

– Это же чувствуется.

– Да нет. Меня окружают только позитивные и хорошие люди.

– Что нужно сделать, чтобы потерять твое доверие?

– Предать.

– Ты даешь второй шанс?

– Нет. Я очень мстительный – вторых шансов не даю.

– Мстительный?

– Если очень жестко предадут, я, возможно, сделаю так, что ответка будет действительно серьезная.

– У тебя есть страхи?

– Типа… Пауки? Они неприятные, как и всякие другие насекомые.

Если брать глобальнее, то боюсь потери близких.

– Ты принципиальный человек?

– Больше да, чем нет.

– Твои главные принципы?

– Верность. И трудолюбие – я принципиально трудолюбив в деле, в котором хочу чего-то достичь.

– Что для тебя самое важное в людях?

– Опять же – верность. Честность.

– Как должна пройти карьера, чтобы ты лет через пятнадцать был доволен?

– Я должен выиграть много трофеев. И купить маме, отцу, сестре и друзьям по квартире или дому.

– О чем ты мечтаешь?

– Я же не мечтатель.

– Ты счастливый человек?

– Да.

– Что формирует твое счастье?

– Близкие, которые меня окружают.

Телеграм-канал Любы Курчавовой

Фото: Panoramic/Keystone Press Agency, Dennis Agyeman/Keystone Press Agency, Stupnikov Alexander/spartak.com/Global Look Press; РИА Новости/Алексей Филиппов, Владимир Астапкович; nnfootball.nagradion.ru; vk.com/fckamaz; instagram.com/teamrussia; instagram.com/dinamo_mx; instagram.com/valekdef