Механизмы манипуляции исследовали на фестивале Навруз

В Душанбе продолжается Международный фестиваль профессиональных театров Навруз. Спектакли, показанные здесь театрами из Ирана и бывших союзных республик Средней Азии и Закавказья, ставших теперь самостоятельными государствами, а также Ирана, тяготеют к осмыслению современности прежде всего через историю своей страны.  «Этикет охоты на лис», представленный компанией из Ирана, показателен в этом отношении.  

Частный Театр Исламской Республики Иран из небольшого города Божнур на северо-востоке страны, имеющий, впрочем, государственную поддержку, играет свой спектакль на сцене Государственного академического  театра им. Абулкосима Лохути. Его открыли в 1929 году, и архитектурным обликом здание соответствует своему времени: ярко зелёное с белыми колоннами оно напоминает, скорее, небольшой Дом культуры. Именно здесь начинался таджикский театр. 

«Этикет охоты на лис» играют прямо на сцене, выделив для себя совсем небольшое пространство и ограничив его с трёх сторон рядами. Вся декорация – небольшой кованый сундук по центру, вокруг которого, а также на нем, разворачивается страшноватая в своём глубинном психологизме история. Современная пьеса Ибрагима Адель Ниа, написанная три года назад, построена на реальной история  династии Мухаммед-хан Каджара, правящей в Иране и известного как шестой хан Эриванского ханства (1784—1805/1806), участник русско-персидских войн. 

Но не о его военных подвигах и славе этот спектакль. Шах показан как искусный манипулятор, который играет преданными ему людьми, как игрушками, превращая их в бесполых, безвольных существ.

Спектакль играли на фарси без синхронного перевода и бегущей строки. И если таджикскому зрителю язык этот понятен, поскольку входит в одну языковую группу, то остальным, легкомысленно не ознакомившимся с синопсисом, приходилось туговато. Но в том то и дело, что даже без перевода игра актёров удивительным образом передавала пусть не буквально, но суть истории, переведённую в притчу.

Выразителен был внешний облик каждого (Хекмат Ширдел, Эшан Камали) из персонажей: один из подданных шаха коряв в движениях, с бельмом на глазу, другой с голосом кастрата, звучавшем на одной ноте, оба без признаков растительности на голове. Между ними происходит непрерывный диалог – острый, нервный, но никто не срывается на крик, хотя понятно, что оба на пределе, в многолетних претензиях друг к другу и к тому, кто стоит неизменно над ними. И пока этот третий не появится, они меряются силой в словесной перепалке. Но как только войдёт шах, чей костюм по борту оторочен золотным шитьем, и то, как произнесёт первые фразы, странная пара превратится в тварей дрожащих, теряющих остатки человеческого облика. Шаха играет женщина –  великолепная Азада Хайдарзаде, 

Режиссёр спектакля Мохаммед Шакери выстроил действие буквально на пятачке. В мизансценах читалось что-то из Шекспира, вроде сцены «Мышеловки» из «Гамлета», где актёры гротесково изображали жизнь царя. И точно также персонажи иранской пьесы тоже принимались изображать шаха, который в их мечтах боялся их.  

Но в отличие от шекспировских комедиантов приближенные шаха заигрались настолько, что один зарезал товарища по дворцовому несчастью, после чего сошёл с ума и свёл счёты с жизнью. Моральный террор страшнее физического, ничем не контролируемая власть уродует людей и мир – так утверждали актёры и постановочная команда иранского театра. Великолепная игра актёров и продолжительность спектакля не более часа искупала мрачность темы.

После спектакля мне удалось поговорить с постановщиками  спектакля. 

Что сегодня происходит в иранском театре? О нем в России меньше известно, чем об иранском кино.

В данный момент театр Ирана активно развивается, и по технологиям, и по содержанию  не уступает западным театрам. На сегодняшний день в Тегеране каждый вечер играют 147 спектаклей. Театров много, спектакли играются во всех жанрах.

Где готовят иранских актеров? По какой школе они учатся?

В институте кинематографии и театра, который у нас работает в Тегеране и в других городах. Самые лучшие актёры, которые работают сегодня у нас в кино, вышли из театра.

Известно, что театр Ирана имеет очень много табу, многое в нем запрещено для женщин. Например, показывать обнаженное тело, даже часть его. Это сохраняется до сих пор?

Запрета как такового нет. Есть запреты, но в рамках ислама, не более того. Вы же видели в спектакле, который мы показывали, что женщина выходит в образе мужчины. 

И все-таки, чего категорически нельзя на иранской сцене?

Что касается Ислама, там как такового запрета нет, но есть уважение к религии. То есть актёры сами не могут себе позволить лишнего. И обнажаться нельзя прежде всего из-за уважения к религии. 

За счёт чего происходит такой подъем иранского театра?

Иранцы – самый читающий  народ: если где то в мире выходит новая книга, она чуть ли не на следующий день переводится в Иране, издаётся, и распространяется. То же самое касается и театра: зритель и к себе требовательный, и к актёрам требовательный. Поэтому в стране очень развито театральное сообщество, много внутренних театральных фестивалей наряду с большим международным фестивалем Фаджр, он охватывает все сферы – кино, театр,  музыку. Там оценивается даже работа художников, которые оформляют театральные афиши, программки.