Рэпер Нигатив: «Мне повезло с дочкой»

Рэпер, актер, инженер, дрифтер, сын, муж, отец, рыбак. Это то, что можно узнать о Владимире Афанасьеве из интернета. Он неохотно говорит о личной жизни, оберегая ее от банального любопытства. Но достаточно послушать его песни, и многое становится понятно. Степень его таланта можно определить по текстам, которые не получится слушать набегу. Это не бессмысленный набор рифмующихся слов, а абсолютно понятные каждому думающему человеку чувства, живущие в его душе. Ими и делится наш герой.

– Владимир, нередко вас называют легендой рэпа в России. Что думаете про это?

– Это определение появилось само собой. Наверное, из-за выслуги лет: все-таки 25 лет в рэпе или количества выпущенных альбомов. Мне думается, что это скорее расхожее слово для афиш и анонсов. Легендой я конечно же не являюсь. Обычный человек с необычной профессией, и не более того.

– В 90-е рэп-культурой увлекались мальчишки, которых часто называли неблагополучными. Вы же мальчик из интеллигентной семьи, где папа — учитель рисования и черчения, мама — учительница математики, отличник-медалист, читающий книги. Что вас так привлекло в этом жанре?

– Еще до популяризации рэпа как жанра в России мне нравились речитативные кусочки в песнях «2 Unlimited», «Dr Alban», «Ice MC» и других групп. А потом я услышал «Gangsta’s Paradise» Coolio и, что называется, екнуло. Понял, а скорее почувствовал, что это мое, что хочется попытаться написать что-то похожее.

– А кто был вашим кумиром?

– Кумиров, слава Богу, никогда не было.

– Почему?

– Я склонен думать, что виной всему воспитание. Папа у меня был художником, и понятно, что дома было множество репродукций и журналов с изображением картин. Но никогда не ставилось на вид, что, Крамской, Шишкин или Серов, условно, художник, лучше которого никто не рисует. Папа объяснял, что один хорош в этом, другой — в чем-то своем. И то же самое было с музыкой — папа учил меня играть на баяне. И было бы странно, если бы он говорил, что «Карело-финская полька» — это в 18 раз лучше, чем «Яблочко», «Цыганочка» или любой из вальсов. Это же касается и физиков, например. Странно утверждать, что Ньютон — это самый главный ученый всех времен и народов, и только на него надо равняться. Каждый хорош в своем. Отсюда и отсутствие кумиров (улыбается).

– Рэп стал причиной вашего ухода из казачьего хора?

– У меня с раннего детства была тяга к творчеству, поэтому в хор я пришел сам, когда мне было 8 лет. А ушел из него только потому, что поступил в Кубанский государственный университет и переехал из станицы Успенская в город Краснодар.

– В тексте одной из песен с последнего альбома «Кризис среднего» вы признаетесь, что вас дразнили лохом. Часто приходилось драться?

– Класса до 10 дрался очень часто в школе, да.

– И часто выходили победителем?

– Поскольку задирались зачастую старшие и те, кто был крупнее меня, сильнее физически, наверное, 50 на 50 между победами и поражениями.

– В момент драки был страх? Чего угодно…

– Я боялся того, что кто-то пожалуется родителям, и они придут меня защищать. Они работали в той же школе, и это было бы, пожалуй, нечестно. Хотя однажды было такое… Случилась драка с молодым человеком сильно старше меня, года на два, кажется. Папа меня защитил. Пришел и поставил того парня на место. Понятно, что драться нехорошо. Родители учили так, но относились к этому спокойно. Наверное, потому что я мальчик, а без этого никуда в детстве и юности.

– Почему же вы предпочли заниматься бальными танцами, а не боксом, например?

– К единоборствам и боксу у меня никогда не было тяги. Я скорее за силу ума, нежели силу физическую. Мы жили тогда в станице Тбилисской. Районная станица, довольно крупная. Но при этом там был довольно ограниченный выбор факультативов и кружков для детей. Сначала была попытка поступить в музыкальную школу в класс фортепиано. Но мне сказали, что у меня недостаточно тонкий слух для этого инструмента. Родители навели справки, какие кружки являются сильными, куда есть смысл отдавать ребенка с творческими задатками. Им настоятельно рекомендовали кружок бальных танцев при ансамбле казачьей песни и пляски в Доме культуры. И как-то это все в детском сердце откликнулось. С радостью пошел туда и занимался с большим удовольствием в любую погоду и непогоду.

– А как так вышло, что 11 классов вы окончили в 15 лет?

– Можно сказать, не от большого ума, а в силу обстоятельств. С одной стороны, я родился в декабре, а это достаточно сложная дата в отношении поступления в школу. Мелким был очень смышленым. С детства довольно активно занимался дома, делал успехи, и родители решили не ждать, когда мне будет полны× 7 лет. Так в 6 лет и пошел в первый класс. Это было в станице Хоперская Тихорецкого района. В силу определенных обстоятельств я в первый год обучения сдал программу за два класса, и в третий класс пришел, когда мне было только 8 лет. Так и получилось, что окончил школу в 15.

– Почему после окончания школы вы не пошли в творческий вуз, а выбрали специальность «Квантовая электроника» и физико-технический факультет?

– Я поступал в 1997 году, и творческую профессию тогда совсем не рассматривал. В то время финансовая ситуация в стране была крайне сложной, поэтому нужно было выбрать профессию, которая, условно, гарантировано обеспечит тебя куском хлеба, пускай и без масла. Поэтому и выбрал инженерную профессию. Тем более, что мама-физик снимала все вопросы по подготовке к поступлению.

– Можно не переворачивать интернет в поисках информации — так откровенно вы рассказываете о себе в последнем альбоме. Совершенно особенно там звучит композиция «Нить». Вы почти 20 лет вместе с супругой, что в наше время действительно большая редкость. Банальный вопрос — в чем секрет ваших отношений со Светланой?

– Мне очень нравится одно из определений любви: «Любовь — это смерть эгоизма». Как только ты думаешь о любимом человеке в первую очередь — его интересах, самочувствии, состоянии, и он делает тоже самое — думает о тебе, в семье царит мир. Как только звучит «я, мне, хочу» и так далее, начинается ад. Вот и весь секрет.

– Существует мнение, что влюбленность с годами семейной жизни проходит, а у вас очень трогательный семейный статус в аккаунте — влюблен. Как вы сохранили это состояние в себе?

– Моей заслуги в этом нет ни капли. Я склонен считать, что это чудо. Кроме шуток — самое настоящее чудо! Законам мира, в котором мы живем, это противоречит, сто процентов.

– То, что ваша семья не является медийной — это позиция?

– Есть старая, добрая, мудрая поговорка — счастье любит тишину. Вот и вся позиция.

– Появление дуэтной песни с дочерью чья идея? Будет ли проект Afonya иметь продолжение?

— Идея моя, но по большей части, сторонняя. Кто-то как-то просто в шутку сказал: «А почему нет песни с дочкой?» И вот эта мысль как-то так зазернилась. Я подумал и потом предложил эту идею Алиске. Она занималась в детстве и юношестве вокалом и актерским мастерством, но сейчас ее привлекает совершенно другое. Поэтому песня «Невообразимо», скорее, разовое мероприятие.

– А что ее сейчас интересует?

– Ей уже 19, она взрослый и самостоятельный человек, студентка второго курса, которой больше интересен SMM, маркетинг и организация массовых мероприятий. У Алисы всегда была демократия с выбором профессионального пути.

– Быть отцом дочери сложно?

– Быть отцом в принципе непросто, но мне очень повезло с дочкой. Мы дружим, и мне льстит, что у меня есть такой славный и крутой друг.

– Многие отцы признаются в ревностном отношении к потенциальным молодым людям своих дочерей. Как у вас с этим?

– Каких-то основательных, глубоких отношений, чтобы мы прямо всерьез знакомились с молодыми людьми, у дочки еще не было. Понятно, что накоротке я был знаком с какими-то мальчишками, с которыми она гуляла время от времени. Поэтому пока отношусь к ее знакомствам крайне спокойно. Наверное, потому что доверяю Алисе.

– Поклонники очень популярного в свое время рэп-дуэта «Триада» вдохновились вашим фитом с Дино и даже предположили, что возможно какое-то продолжение музыкальной истории, завершившейся семь лет назад. Нет мысли снова объединиться, сделать что-то вместе?

– С Алексеем мы по-прежнему дружим, общаемся разве что не так часто, потому что живем в разных городах. Оба считаем, что надо быть честными и последовательными — если уж сказали, что группа закрыта, то она действительно закрыта.

– А кто ваши друзья?

– Все детство прошло в бесконечных переездах, и поэтому в то время основательно друзьями не удалось обзавестись. В более зрелом возрасте ими стали все, с кем сошелся сердцем. Дружба — это же любовь без телесных обязательств, поэтому среди моих друзей и музыканты, и актеры, и преподаватели, и пилоты, и рыбаки, и сантехники, и сварщики.

– Даже не поклонники жанра отмечают глубокий смысл ваших текстов. Они очень искренние, понятные широкому кругу слушателей, что не свойственно многим исполнителям рэпа. Это проявление «загадочной русской души», влияние жизненного опыта или увлечения литературой?

– Мне кажется, и одно, и другое, и третье. Какого-то замысла или какого-то особого старания в этом точно нет. Я пишу, как могу.

– В вашей актерской биографии почти два десятка ролей за девять лет. Причем все это громкие и популярные проекты, среди которых «Тобол», «Медиатор», «Патриот», и «Вампиры средней полосы», «Бедные смеются, богатые плачут». Чаще всего вам предлагают какие-то хулиганские образы, которые определенно удаются. Откуда такая органика?

– Кино — это типажное искусство. Видимо, у меня такой типаж внешности, что, как ни крути, зовут на хулиганов. Хотя, справедливости ради, жестокие и откровенно злые герои даются очень тяжело — органика помогает, а нутро — наоборот, сопротивляется.

– Потому что вы положительный герой?

– Сложный вопрос… Скорее всего, потому что я христианин, и поэтому, как бы ни звучало, стараюсь долго и упорно, хоть и не всегда плодотворно, изживать из себя какие-то плохие, злые начала. Но пока не получилось, а привычка работать над собой есть.

– А не хотелось ли сменить актерское амплуа?

– Хотелось бы, безусловно. Чем больше разноплановых работ, тем интереснее. Но готовых рецептов не существует, тут дело случая. Если кастинг-директор какого-то из проектов пригласит на роль, не типичную для меня, и случится утверждение, тогда амплуа начнет медленно изменяться.

– Какой проект или роль вы считаете для себя очень важной?

– С одной стороны, не хочется в нафуфыренную банальность впадать с тем, что нет маленьких ролей, есть маленькие артисты, всякая роль важна. Но это же действительно так. Могу объяснить на примере разных абсолютно ролей. Вот есть роль Валерия Ивановича Князева в проекте «Бедные смеются, богатые плачут», над которой получилось основательно поработать в полном доверии и согласии с режиссерами и креативным продюсером проекта. Мы вместе эту роль вырастили. Получилась очень сильная, стройная, масштабная совместная работа над образом. С другой стороны, эпизодическая роль в «Мажоре» с Пашей Прилучным, где у меня был персонаж, у которого нет вообще ни одной фразы. Настоящий эпизод, но при этом все равно приходилось выстраивать биографию персонажа, продумывать внутренний монолог, внутренний диалог, взаимодействие и отношение с другими персонажами, сверхзадачу. И в немом исполнении все эти вещи продемонстрировать гораздо сложнее, нежели тогда, когда у тебя есть текст.

– Вы продолжаете сомневаться в том, что вы актер по своей природе?

– Я сомневаюсь всегда. Сцены с собой смотрю под увеличительным стеклом, очень скрупулезно и критически, отмечаю ошибки, думаю, что можно исправить в будущих работах.

– Есть ли роль, в которой вы бы ничего не стали исправлять?

– Пока такой роли нет. Мой въедливый профессиональный взгляд везде находит какие-то недоработки, либо наоборот, вижу, что переиграл, перераскрасил там, где не нужно было, где можно было сделать тоньше. Мне кажется, что идеальной роли не существует в принципе. Если артист находит какую-то свою работу идеальной, то дальше следует в лучшем случае регресс, в худшем — падение в пропасть тщеславия, самолюбования и профнепригодности.

– Вам свойственно самоедство?

Определенно, это мое любимое времяпрепровождение.

– Откуда такая требовательность к себе?

– Скорее всего, это из юности, со студенчества, когда стало появляться много историй про ребят, которые были троечниками и стали хорошими преподавателями, широко известными. С другой стороны, были истории про ребят, которые были отличниками, позже — хорошими преподавателями, а потом скатились в небытие. Мне кажется, что контроль ума и себя самого — это очень важная штука. Естественно, самокритика должна быть рациональной, разумной и обоснованной. Необоснованный разнос в пух и прах — это очень плохо, крайность. Но для того, чтобы расти, нужно анализировать свои ошибки и идти вперед, стараясь их устранять.

– Для второго сезона сериала «Бедные смеются, богатые плачут» вы написали и сами исполнили трек «Сокровенная». Чья это была идея?

– Это целиком и полностью идея авторской группы, которая очень четко поставила эту техническую и творческую задачу. За мной оставалась форма и подача. Проблем с реализацией не было никаких. Я просто знал сюжетную линию досконально, знал переживания своего персонажа, то, в какой момент зазвучит эта песня. По сути, мне пришлось просто озвучить то, что уже было задумано ребятами.

– Вас интересует современная музыка? Или вы предпочитаете тишину?

Слушаю урывками яркие новинки, но это скорее вспышками, эпизодами. Из того, что зашло прямо трек-листом, пожалуй, MiyaGi и Эндшпиль. Но тут я скорее стал спутником музыкального вкуса Светы. А тишину действительно люблю. Даже в дальних поездках иногда просто слушаю автомобиль и шелест собственных мыслей.

– Ваша любовь к чтению с детства?

– Действительно с детства любил много читать. Приключения, фантастику, детективы — все, кроме школьной программы. А западную и нашу классическую литературу стал читать уже после двадцати лет с подачи преподавателя по философии в университете — Владимира Геннадьевича Трояна.

– Алиса в этом плане пошла в вас?

– Алиса не любила читать, но сейчас потихоньку «расчитывается».

– Не могу не спросить — вы в отличной форме, что помогает?

– Во-первых, к большому сожалению, приходится убирать из рациона все сладкое, мучное и жареное. На спорт времени не хватает, разве что тренировки по рукопашному бою раз в месяц. Но есть набор еженедельных домашних упражнений, которые делаю регулярно. Иначе очень быстро прихожу в состояние миски с холодцом (улыбается).

– Но ваша слабость — заварные пирожные…

– Да, безумно люблю! И «Наполеон», с заварным кремом, конечно же. Но ем крайне редко (улыбается).

– Как вы оказались среди пилотов в RDS Open?

– Увлечению дрифтом на самом деле лет 15, но больше десяти лет оно находилось в замороженном состоянии. Не было ни средств, ни времени, ни возможностей. Четыре года назад приехал зрителем на этап российской дрифт-серии в Петербург, а через пару дней попал на первую тренировку по дрифту в «Культуру заноса». И так потихоньку, шаг за шагом, стал профессиональным пилотом.

– А на остальные ваши увлечения — рыбалку и путешествия — остается время?

– На рыбалку выбираюсь крайне редко в последние несколько лет — катастрофически не хватает времени. Последний раз был в июне этого года в Южной Карелии. Это за горным парком «Рускеала», в той части. И так мне там понравилось, что поеду еще раз буквально через неделю. Поймал судака весом 7 килограммов. Очень люблю рыбалку на Амуре. У меня там множество друзей добрых, поэтому планирую в сентябре-октябре отправиться на Амур. А в путешествия выезжаем с любимой женой при возможности. Самый любимый стиль — катить на машине, куда глаза глядят. Хотя и поезда с самолетами очень любим, куда бы они нас не везли.

– Вот уже несколько лет вы живете в Санкт-Петербурге. Как человек из солнечного Краснодарского края смог принять и полюбить этот довольно хмурый город?

– Это произошло совсем не сразу. В «Северную Пальмиру» меня старательно перевозила Света. Лет семь я сопротивлялся, потом в один из приездов, казалось бы, обычных, влюбился в этот город и уже сам инициировал переезд всеми силами. Это лучший город на планете, но с очень скверным характером, из-за своей погоды. Мой характер не лучше, наверное, потому мы и сошлись с ним.

– К любимым всегда особое отношение. Октябрьский концерт в Питере будет отличаться от московского? Или тут побеждает любовь к музыке, а не к городу?

– У меня так исторически и географически, сложилось, что в общей сетке концертов всегда есть три города, которые стоят особняком. Это Москва, Петербург и Краснодар. Все три особенные, каждый по-своему, и каждый по-своему любим мною. Поэтому всякий раз стараюсь для каждого города подготовить свою программу. В каждом из них я всегда волнуюсь больше, чем следовало бы.

– Чем 43-летний Нигатив отличается от себя же, но начинающего?

– Сложный вопрос… Возможно, он стал спокойнее, покладистее и чуточку мудрее… Но не прям уж там (улыбается).

– В интервью 2014 года вы говорили: «Хотелось бы в 75 на бодрячке выйти, раскачать зал и не хвататься после это за спину или же сердце». Вы и сейчас так представляете свое будущее?

– Одному Богу известно, сколько мне отмерено и в каком физическом состоянии я буду в более преклонном возрасте. Но иметь возможность даже в старости заниматься делом всей жизни было бы потрясающе!

– Мысли о возрасте, старости часто приходят?

– Это естественный природный процесс, так устроены и люди, и природа. Мне нравится стареть, как бы это сейчас не прозвучало. Я православный, и для меня смерть есть лишь начало. Стараемся двигаться к ней с улыбкой.