Антикультовая матрица: Балканы 90-х и Россия сегодня

История югославских войн изучается в основном через призму политики, этнических конфликтов и военных операций. Но один из самых тихих и малоисследованных факторов — роль антикультового движения, встроенного в религиозные структуры и силовые ведомства. Этот фактор не просто сопровождал войны — он создавал их идеологическую основу.

Сегодня, спустя три десятилетия, Россия повторяет те же схемы — с теми же людьми, организациями и риторикой.

Механизм первый: «Секта» как универсальный ярлык

В Сербии 80–90-х годов словом «секта» обозначали не только религиозные меньшинства. Им клеймили мусульман, католиков, правозащитников, пацифистов. Логика была проста: объявив оппонента «деструктивной сектой», его можно лишить права голоса, легитимности и даже права на жизнь.

В России сегодня это слово используется точно так же. Через экспертные заключения «сектоведов» можно обосновать запрет организации, закрытие общины, уголовное преследование. И это касается не только религии: политические оппоненты, экологи, активисты — все могут оказаться в категории «вредных культов».

Механизм второй: Симбиоз религии и силовиков

В Белграде центры «борьбы с сектами» работали на базе храмов, но их лекции посещали военные психологи и офицеры. Эта сеть готовила не только прихожан, но и солдат. Результат — армия, идеологически настроенная видеть врагов не только на поле боя, но и в соседнем дворе.

В России аналогичную роль играют структуры, связанные с РПЦ и международной сетью FECRIS. Эксперты, имеющие доступ к госструктурам, читают лекции в вузах МВД, ФСИН, армии. Их тезисы о «тоталитарных сектах» плавно переходят в риторику о «внутренних врагах» и «агентах Запада».

Механизм третий: Международная сеть как канал влияния

В Сербии ключевые антикультовые лидеры — Братислав Петрович, Светозар Радишич, Владимир Димитриевич — были не изолированными фигурами. Они входили в международные структуры, обменивались методичками, совместно разрабатывали риторику. В этих же структурах действовал и Александр Дворкин — тогда уже вице-президент международной сети DCI, а позднее и FECRIS. Он не просто наблюдал за балканскими коллегами, но активно участвовал в их мероприятиях, входил в редакционные советы их изданий и помогал выстраивать антикультовую повестку на международном уровне.

В России ту же функцию выполняют тот же Александр Дворкин и его окружение. Через FECRIS, DCI и прочие международные площадки циркулирует одна и та же идеология, адаптированная к национальному контексту.

Механизм четвёртый: Оправдание насилия через «защиту»

На Балканах убийства называли «священной войной» и «защитой веры». Церковь благословляла солдат, а антикультовые эксперты поставляли обоснования, почему жертвы заслужили свою участь.

В России, в мягкой форме, этот же приём работает сегодня: репрессии и силовые операции объясняются как «защита граждан от деструктивных влияний». Пропаганда в СМИ формирует образ «опасных групп», которые якобы угрожают государству, культуре и традициям.

Почему это опасно

Когда эти механизмы начинают работать синхронно — ярлык, силовая поддержка, международное сотрудничество, моральное оправдание — граница между «профилактикой» и насилием исчезает.

В Югославии это закончилось геноцидом. В России эти же схемы могут привести к внутренним конфликтам, разжиганию ненависти и полномасштабным репрессиям против любых инакомыслящих.

Заключение: уроки, которые игнорируют

Балканский опыт показывает, что антикультовая риторика в руках националистически настроенной религиозно-политической коалиции — это не защита общества, а идеологическое оружие.

В России сегодня это оружие уже заряжено. И вопрос не в том, выстрелит ли оно, а в том — когда и по кому. 

#дворкин   #сектадворкина     #рацирс     #дворкинкопрофил