DayTimeNews.RUЧто вы, уважаемые контияне, знаете о православном гедонизме? Полагаю, что о православном гедонизме вы знаете недостаточно, если вам неизвестно жизнеописание славного архиепископа Владимира (Путяты). Этот замечательный церковный деятель очень остро чувствовал, что именно женщина - венец венца творения, и поклоняться Творцу, не поклоняясь деятельно самому совершенному из его творений - как-то лицемерно и поверхностно.
Ну и, к тому же, Путята был близким человеком самого государя-страстотерпца, что придаёт его (Путяты) жизненному пути особую духовную утончённость.
Ах, если бы в 1920-е у нас появился свой советский Имре Кальман (а он у нас так и не появился, при всём уважении к Исааку Дунаевскому), да если бы либретто для оперетт ему писал наш советский Ярослав Гашек (чешский Гашек воспел фельдкурата Отто Каца с нечеловеческой силой и любовью), да если бы они сообща написали 5-6 оперетт, опираясь на наиболее яркие эпизоды из жизни архиепископа Владимира. Что тогда? Тогда все духовные возрождения 20-го века пошли бы у нас по куда более здоровой траектории. Ибо серьёзность всегда портила духовные возрождения.
Ну, в общем, наслаждайтесь.
ВЛАДИМИР (ПУТЯТА)
О. Владимир (Путята)
Владимир (Путята) (1869 - 1936/1941), б. архиепископ Пензенский и Саранский
В миру Всеволод Владимирович Путята, родился 2 октября 1869 года в Смоленской губернии. Воспитывался у бабушки в д. Дубки Одоевского уезда Тульской губернии [1]. Родителями Всеволода были артист Владимир Иванович Путята, происходивший из разорившейся "старинной дворянской фамилии" [2] и Раиса Васильевна, дочь действительного статского советника, землевладельца Одоевского уезда Тульской губернии Василия Шлыкова. Брак рано распался. В 1873 году Раиса Васильевна, оставив на попечение родителей троих малолетних сыновей - Всеволода, Бориса и Николая, вместе с сестрой Виргинией уехала учиться в Швейцарию, в Цюрих [3]. В последствии, она станет известной как Раиса (Роза) Путята-Кершбаумер - первая русская женщина-офтальмолог [4].
Получил блестящее воспитание и всестороннее образование. Имея большие способности к языкам, с юности превосходно владел французским, английским и немецким; впоследствии изучил итальянский и превосходно овладел древними языками - греческим и латинским. Обладал редкой красотой и выдающейся завидной внешностью.
В 1887 году окончил 1-ю Тульскую гимназию, в 1891 году окончил "с похвалою" Демидовский юридический лицей, в 1897 году - Военную юридическую академию и произведён в штабс-капитаны, затем по фамильной традиции стал офицером лейб-гвардии Преображенского полка, откуда в звании капитана был уволен "в запас". Был близок к полковнику этого полка императору Николаю II, часто бывал у него как близкий человек.
В 1898 году переведён в военно-судебное ведомство, но вскоре оставил военную службу и в 1899 году поступил в Казанскую духовную академию. Уход в академию чрезвычайно поразил его близких, всё гвардейское офицерство и высший свет, где он был принят как "свой человек".
21 января 1900 года пострижен в монашество с именем Владимир, а 8 ноября того же года рукоположен во иеромонаха.
Академию окончил в два года вместо положенных четырёх. В 1901 году по окончании академии назначен инспектором Казанской духовной семинарии, а уже в 1902 году определён настоятелем церкви при Русском посольстве в Риме с возведением в сан архимандрита.
Здесь архимандрит Владимир трудился над своей магистерской диссертацией. Его знание языков и разные возможности открыли ему двери русских и иностранных архивов и библиотек, и он смог использовать даже в Италии недоступные для большинства студентов академии книжные и рукописные материалы.
В 1906 году за труд на тему "Государственное положение Церкви и религии в Италии" получил научную степень магистра богословия.
В Риме как прекрасно владевший итальянским языком он сблизился с высшим обществом столицы и окружил себя итальянской знатью и молодёжью. Однако не рассчитал своих сил и средств, и по ходатайству русского посла в Италии "за соблазнительное поведение" был уволен с должности настоятеля посольской церкви и отчислен в распоряжение Св. Синода. Вскоре же, "как бы на исправление", Путята был назначен настоятелем посольской церкви в Париже. (Это только у пошлых атеистов снаряд в воронку не попадает. - М.З.) Но здесь повторилась та же история, что и в Риме, и он, обременённый долгами от светской жизни не по средствам, был вновь отозван в распоряжение Синода.
Связи его при дворе были ещё крепки и основательны, невзирая на то, что он был дважды скомпрометирован в глазах русского и заграничного общества.
6 августа 1907 года рукоположен во епископа Кронштадтского, четвёртого викария Санкт-Петербургской епархии с поручением заведовать всеми русскими заграничными церквами в Европе за исключением церквей, находящихся в Афинах и Константинополе. (Это только у пошлых атеистов, да у лиц, не приближённых к особе его императорского величества, снаряды не попадают в одну и ту же воронку сериями беглого огня. - М.З.) Чин хиротонии в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры совершали: митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский), архиепископ Тверской и Кашинский Николай (Зиоров), архиепископ Карталинский и Кахетинский Никон, архиепископ Сергий и архиепископ Северо-Американский Платон.
С 6 февраля 1909 года - третий викарий Санкт-Петербургской епархии, с 30 декабря - второй.
Став архиереем, он продолжал быть кумиром окружающего его дамского общества г. Петербурга и использовал этот успех в своих личных интересах. (Ну, пожалуй, и в интересах тех дам, кумиром которых он был. - М.З.) В ревизионных разъездах по заграничным церквам он в последующие годы продолжал жить "в своё удовольствие", забывая, сколь высокую ответственность налагает на него его сан. О нём говорили много соблазнительного, и под давлением высшего общества Св. Синод переместил его на дальний Сибирский край.
С 18 февраля 1911 года - епископ Омский и Павлодарский.
Бывший ухажёр и поклонник всего светского, бывший гвардейский офицер на новом месте стал проявлять себя как "опытный администратор". Эта способность выявилась у него ярко и своеобразно. Он не терпел возражений, был всегда требователен, особенно внедрял в сознание духовенства дисциплину. Его чарующий баритональный и властный голос иногда дополнял движение его глаз, которые метали порой такие повелевающие искры, что всё недосказанное архиереем достаточно восполнялось этим блеском живых черных глаз. В эти два года пребывания в Омске чарующий его образ привлекал и многих женщин, посещавших храм, где он служил, и его апартаменты в архиерейском доме. Он любил и умел принимать у себя гостей и тонко разбирался при выборе к себе приближенных. Он не любил долго и много говорить и тем более убеждать. Поэтому распоряжения его были краткими, ясными и лаконичными. Резолюции его отличались теми же качествами. И за это духовенство также не любило его.
С 8 марта 1913 года переведён на Полоцкую кафедру.
В Витебске он прослужил два года. Эти годы он употребил на укрепление своего пошатнувшегося положения в высших сферах Петербурга.
11 июля 1914 года был возведён в сан архиепископа и перемещён в Донскую и Новочеркасскую епархию.
С первых же дней своей жизни в столице Войска донского он не поладил с Наказным атаманом Войска донского. В Новочеркасске произошло в его жизни несчастье (? - М.З.): он сошёлся с блиставшей своей красотой и знатностью кн. Долгорукой, от которой имел незаконную дочку. Скандал этот вскоре открылся в городе и в год начала мировой войны (1914 г.) послужил соблазном для верующих. Наказной атаман в сгущённых красках (Ох уж эти атаманы! - М.З.) представил Св. Синоду жалобу на непозволительные деяния архиерея и требовал убрать его как соблазнителя кн. Долгорукой.
Под давлением других жалоб и общественного мнения Св. Синод определил 10 января 1915 года архиеп. Владимира перевести на Пензенскую кафедру с явным понижением. 1 февраля Владимир Путята прибыл в Пензу. Не подчиняясь административным распоряжениям Св. Синода, он стал самочинно управлять епархией. По совокупности с жалобами духовенства и верующих Донской и Пензенской епархий, в 1918 году он был судим Собором и лишён сана епископа, но оставлен в монашестве. Всероссийский Собор постановил удалить б. архиепископа Владимира из г. Пензы "с правом пребывания во Флорищевой пустыни в течение трёх лет". Однако он не подчинился решению Собора, а тотчас же организовал в Пензе "народную Церковь". В срочном заседании Собор в ответ на его беззаконие "за неподчинение и призрение канонических правил (как лишенный сана)" отлучил его от Церкви.
Уход в обновленческий раскол
В последующие годы он продолжал свои деяния в Пензе, ездил в столицу, где безрезультатно хлопотал о пересмотре своего дела. Так тянулось до образования обновленческого раскола, и вскоре он присоединился к обновленцам, даже на несколько дней приезжал в Пензу к своим "друзьям", подал заявление в обновленческий Священный Синод о пересмотре своего дела, и Президиум ВЦС восстановил его в епископстве и назначил архиепископом Саратовским.
Вскоре он был снова назначен архиепископом Пензенским и членом обновленческого Священного Синода, но в Пензу не поехал.
В 1923 году был участником I обновленческого собора, на котором подписал акт о низложении патриарха Тихона.
Разрыв с обновленцами и покаяние
Еп. Владимир (Путята)
Вскоре, рассорившись с обновленцами, поддерживаемый узким кругом своих сторонников, Путята в 1926 году самочинно объявил себя архиепископом Уральским.
Осенью 1928 года Владимир Путята принес келейное покаяние местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Сергию и был принят как монах. Отбывая епитимью, служил псаломщиком в подмосковном селе. Подавал дважды ходатайство в Священный Синод о пересмотре своего дела и о восстановлении в сане епископа. Рассмотрение жалобы монаха Владимира Путяты дважды слушалось на сессиях Священного Синода, но каждый раз Св. Синод выносил отказ о восстановлении его в епископстве в связи с сомнениями в искренности его раскаяния.
После вторичного отказа Владимир Путята послал жалобу на Священный Синод Православной Церкви Константинопольскому патриарху. Не получая ответа из Константинополя, он стал хлопотать о визе на выезд в Константинополь, но, не имея поддержки в лице местоблюстителя, потерпел и здесь неудачу.
Григорианский раскол
В 1934 году Владимир Путята перебрался в Томск и начал служить в григорианских храмах города. Был григорианским митрополитом Томским и всея Сибири. После этого, по представлению митрополита Новосибирского Никифора, митрополит Сергий и Священный Синод объявили "монаха Владимира Путяту отпавшим от Святой Церкви и лишённым христианского погребения в случае нераскаянности".
Под конец жизни он отошёл от всяких попыток своего восстановления и переехал на жительство в Омск.
Верующие узнали его, хотя и значительно постаревшего. Прежние поклонники поддерживали его существование. Внешне смиряя себя, он имел привычку в воскресные и праздничные дни стоять на паперти среди нищих и с протянутой рукой элегантно громко напоминать о себе словами: "ради Христа подайте на пропитание", иногда прибавляя: "потерпевшему за правду". Верующие щедро и с избытком оделяли его деньгами и продуктами. Но постепенно он терял силы, слабел и всё реже стал приходить в храм. Нужда незаметно подкрадывалась к нему, бывшие друзья стали оставлять его, и он угас на глазах и на руках немногих из его некогда многочисленных почитателей, так и не раскаявшись в своих церковных преступлениях и личных тяжких грехах.
По одним рассказам, он умер в начале 1941 года в Омске, по другим - в феврале 1936 года. По некоторым сведениям, он был погребён на одном из омских кладбищ.
По словам митр. Мануила (Лемешевского),
"Он всегда и везде был верен своему воспитанию, своим привычкам и везде держал свой фасон. Он любил торжественные встречи, величавые служения со множеством сослуживших ему из духовенства. Он любил красивые стильные, оригинальные парчовые облачения. Митры и чётки подбирал под цвет облачения. Его мантии поражали богомольцев своим цветом и богатой отделкой. Много лет он собирал разную церковную утварь, услаждаясь иногда лицезрением их. Величавая, благоговейная его поступь во время каждения храма всегда приводила в умиление богомольцев, с замиранием сердца следивших за тихо подвигавшимся среди толпы верующих своего святителя. Такие моменты вызывали в богомольцах искренние слёзы умиления... Он любил парадное пение, но не вмешивался в выборы песнопений, особенно литургических, предоставляя много свободы и действий регентам архиерейских хоров... При оценке его личности всегда надо помнить, что он был "сын века сего". Он отдал богатую дань своим современникам, но многое неправильное им содеянное он осознавал и в кругу близких ему каялся, но это было еще до Пензы".
<...>
https://drevo-info.ru/articles/13676475.html
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: