Ещё раз: переговоры и перемирие – разные вещи

Зачем необходимо дипломатическое сопровождение военных действий

Очень сильно будоражит общественность тема переговоров, которую постоянно эксплуатируют СМИ. И которая получает подпитку в политических заявлениях. Причём, «переговоры» почему-то употребляются через запятую с «перемирием» между ними, допускаем, что умышленно этим кто-то занимается, ставится знак равенства. Дескать, за переговорами последует договорняк в виде перемирия, мы останавливаемся, даём Западу и Киеву передышку и перезагрузку. Заодно на Украину входят войска европейских членов НАТО из «коалиции желающих» во главе с французами, из-за спины которых торчат уши англичан, которые рисковать не намерены. И всё. Типа, нам таким образом не только не дают добить гадину в её логове, но и создают предпосылки для превращение Украины в плацдарм НАТО для будущего похода на Восток. Как минимум, для стратегического удара тактическими средствами по нашим центрам принятия решений.

Неверный взгляд, обусловленный недальновидностью одних комментаторов и злым умыслом других, «матёрых», но отрабатывающих кейс западной повестки. Во-первых, у нас никуда не делись либералы. Выдавленные, но не вычищенные, и то частично, из исполнительной власти, они остались в распорядительном и контролирующем звене. Во-вторых, с лихих 90-х, «святых» для подобной публики, ибо им позволили обобрать страну, поставив её на грань существования, ничего или мало, что поменялось в СМИ. Без подробностей и персоналий – все и так всё видят.

Почему «неверный»? Потому, что описанный сценарий – один из возможных, но далеко не единственный. При каких условиях он действительно возможен? Самое интересное: при таких, которые нередко исподволь протаскивают официальные критики договорняка в информационной среде. И делается такая подмена понятий как раз с помощью постановки знака равенства, через запятую, между переговорами и перемирием. Вот, кто так делает – тот и оказывает наиболее дестабилизирующее воздействие на общественное сознание. Это – маркер реального отношения к происходящему. Почему? Очень просто, хотя приходится повторяться. Переговоры вести нужно с теми, кто этого хочет. Во-первых, когда «ценой» вопроса (хотя слово «цена» звучит кощунственно) служат жизнь и здоровье наших ребят на передовой, тружеников тыла и мирных сограждан, вести переговоры, не только можно, но и должно хоть с сатаной. Для политиков это первейшая обязанность в принципе. Тем более в условиях, когда прежде монолитный лагерь, противостоящий нам, даёт трещину и в нём отыскивается кто-то, желающий вести диалог – не только говорить, но и слушать, и слышать. Может этот «кто-то», в этом лагере к тому же главный, быть подсадной уткой? Запросто! Но и в этом случае сам факт переговоров пробивает стену отчуждения и позволяет донести свою точку зрения до вражеской аудитории.

Во-вторых, в процессе переговоров, если не находится общий язык ни по одному пункту, вскрывается и эмпирическим путём доказывается факт «подсадной». Прервать переговоры, когда они потеряют смысл, нетрудно и можно всегда. Но даже «железный» Ким Чен Ын в 2019 году это сделал не сразу, а только после двух крупных раундов на высшем уровне, когда убедился, что оппонент ставит на «цель – ничто, движение – всё», то есть устраивает на переговорах пиар. А цели остаются недостижимыми. Красной чертой, которую Россия в ходе ведущихся «челночных» консультаций, перейти не позволила – об этом свидетельствует судьба членов команды Белого дома – Уолтца, Уиткоффа, Келлога – служит остановка военных действий (то самое «временное перемирие») на фоне переговоров. Есть две позиции. Одна: остановим огонь, чтобы создать для переговоров «позитивный» фон. Другая: по-настоящему позитивный, без кавычек, фон для переговоров, существенно повышающий ожидаемую результативность. – это продолжение во время переговоров военных действий, в которых инициатива однозначно находится в наших руках. Потому-то противник и пытается «заморозить» конфликт ради переговоров, что в самом конфликте он проигрывает. У кого-нибудь есть сомнения, что если бы наступали на фронте ВСУ, а не российская армия, то те же США оказались бы самыми ревностными сторонниками переговоров на фоне военных действий?

У нас таких сомнений нет. Это аксиома.

Передышка, смыслом которой является перемирие, нужна проигрывающей стороне. Побеждающая сторона в ней не нуждается, ибо владеет преимуществом, которое в ходе передышки рискует утратить. И упустить стратегическую инициативу. Инициативное перемирие — максимум на три дня – по случаю Пасхи или Дня Победы. Чтобы, доказав «добрую волю», вышибить у врага аргументы в её отсутствии, и его же скомпрометировать неизбежными нарушениями. Или отказом, как в данном случае. А нам вообще тогда для чего переговоры, если побеждаем? Встречный вопрос: почему будущий маршал В.И. Чуйков 1 мая 1945 года в Берлине пошёл на переговоры с начальником генштаба вермахта генералом Кребсом? Чтобы разъяснить немцу по сути то, что Москва сейчас разъясняет Вашингтону — для передачи Лондону и Киеву. Единственный способ прекратить военные действия – капитуляция, в нашем случае, достижение целей СВО. Напомним: Кребс сообщил Чуйкову, что Гитлер покончил с собой, назначил преемником гросс-адмирала Деница и просил перемирия, чтобы тому приехать в Берлин и начать переговоры о мире. Чуйков, мигом связавшись с Москвой, чётко ответил: «Сначала – капитуляция, потом – всё остальное». То есть что? Отвязал тему перемирия от темы переговоров, которые хотел, наоборот, связать Кребс. Переговоры с Кребсом ведём, прекращение огня – не обсуждается, для этого от противной стороны требуется подписать капитуляцию. Переговоры – прошли. Советская сторона настояла на своём. Кребс уехал ни с чем. Дениц не приехал. Капитуляция в итоге состоялась. Однако упрекнуть нас не в чем. С Кребсом в разговор вступили. Вопрос поставили. А результат – отрицательный — тоже результат. Так почему нужно отказываться от разговора с Дональдом Трампом, когда нам нужна капитуляция (пока) отнюдь не Вашингтона, а Киева и, по сути, стоящего за ним Лондона? Потому, что Трамп – «подсадная»? Возможно. Но противоречия у США с Британией есть, и они сейчас обострились. Нет? Обострились-обострились. Иначе Вашингтон в унисон, заметим, с Пекином (!), не рассылал бы предупреждений против террористических ударов по Москве в День Победы и в Киев, и в Лондон и в Париж. А он это сделал. Трамп – одновременно, хотя и независимо друг от друга, с китайским лидером Си Цзиньпином. Вся эта динамика называется дипломатическим сопровождением. Не война управляет политикой, как бы кому ни хотелось, а политика – войной:

Как тактика является продолжением оперативного искусства, а оперативное искусство — стратегии, так и стратегия является продолжением, частью политики. Война является не самодовлеющим явлением, а лишь продолжением, частью политики.

Это Александр Свечин, генерал, выдающийся отечественный военный теоретик, труды которого изучаются в военных академиях.

В-третьих, стратегическая инициатива российской стороной прочно удерживается не только на поле боя, но и на переговорном треке тоже. Потихоньку начинает складываться новая и неожиданная ситуация, когда все основные международные проблемы, в которых завязла администрация США, не добившаяся за первые сто дней ни одного результата, который в своё оправдание могла бы предъявить общественности, зато со всеми поссорившаяся, для Трампа имеют «замковый камень». Он называется Россия и наш лидер Владимир Путин. Украинская тема требует переговоров России и США. Они идут, но результата нет не потому, что их саботирует Москва, как преподносят в западных столицах, а из-за ограниченности возможностей Трампа, неготового или неспособного (пока неясно, что именно) согласиться на предлагаемый нашей стороной прорывной вариант. Даже террорист Арестович* (признан в РФ лицом, причастным к терроризму и экстремизму) – и тот всё понял и предупреждает Киев: не хотите отдать четыре региона – скоро отдадите восемь. Но! Трамп ограничивается Крымом не потому, что даже это, и всё остальное вызывает визг в Киеве, а потому, что ему противостоит Лондон. Вторая половина «глубинного государства», оппонирующего Трампу, к которой он пока только подбирает ключик (победа на местных выборах «реформаторов» Найджела Фараджа – тот самый ключик, если вставить его в парламентскую «замочную скважину»). Отсутствие результатов переговоров по существу – не есть их отсутствие вообще. Вообще же возвышение Фараджа – такого же тарана системы, как сам Трамп – уже результат. Та же самая логика ощутимо довлеет, когда речь о других регионах – Ближнем Востоке, например, где аргументом в пользу уговоров Трампом израильского премьера Биньямина Нетаньяху не соваться в иранский вопрос служит договор Тегерана с Москвой. Или на Дальнем Востоке, где прошлогодний российско-корейский договор по рукам и ногам связывает двух наиболее дееспособных в военном отношении сателлитов США – Японию и Южную Корею.

Но есть и другой, ещё более важный аспект. По мере того, как сопротивление мирному урегулированию всё менее связывается с Вашингтоном и всё более – с Лондоном, складывается ситуация двустороннего сближения. Специалистам известно, что сейчас обсуждаются два варианта личной встречи лидеров России и США. Один вариант – конец мая в Эр-Рияде, куда Трамп прибудет с визитом, и где, по утечкам, он соберет лидеров арабского мира, с которыми будет решать сирийскую проблему замещения в этой стране коренным арабским влиянием внешнего – тюркского и персидского, а также еврейского. Но май и Саудовская Аравия – это ограниченный формат, связанный прежде всего с украинским урегулированием. Если же нет, то встреча отодвигается на середину лета. С выведением украинского вопроса вообще за скобки российско-американских переговоров и сосредоточением Путина и Трампа на двусторонних отношениях. В этом случае, если сейчас стоять на своем… С одной стороны, никуда не торопиться, а, с другой, — не отказываться от диалога, разговор Москвы и Вашингтона приобретет характер, абсолютно независимый от того, что происходит в Киеве и вокруг него. И тогда у России полностью развязываются руки для военного решения. Самого радикального.

Чтобы было понятнее. Они и сейчас не связаны. «Фильтруем базар» мы сами. Почему? Вопрос опять в соразмерности политического резонанса от тех или иных действий их военным результатам. Нам ни в коем случае нельзя допустить ослабления позиций на глобальном Юге, которые, если эту соразмерность нарушить, ухудшатся, и шанс там получат наши противники. Пример. Сколько времени мы не били по подземелью Крещатика, прекрасно зная о расположенном там центре принятия решений? Три года, даже уже больше! Потому, что у той стороны был встречный план: взорвать окружающие здания вместе с жителями, сложить штабелями трупы и позвать западных журналистов. Почему сейчас ударили – и попытки подобного, если и предпринимались, то вялые, и мировые СМИ на них не среагировали? Не получилось «второй Бучи». А цель – успешно поражена. Вот это – прямой результат ведущихся переговоров, сам факт которых и заявленная российской стороной готовность к дальнейшим переговорам и даже к перемирию – на условиях Чуйкова, поставленных Кребсу, то есть заведомо неприемлемых противной стороне, и ею не принятых, снимают ряд табу, которые нам здорово мешали.

Почему нельзя на эти «табу» наплевать? Потому, что нынешний конфликт, — не главный, а предварительный. Это, если угодно, формирование диспозиции будущей большой войны, которое с нашей стороны состоит в максимальном отодвигании линии фронта и исключении появления на ней сил НАТО. Не наёмников и советников, а регулярных сил на конвенциональной основе. Бросать на чашку весов всё без остатка мы сейчас, имея это в виду, не можем. Потом аукнется, не дай Бог. Но большой конфликт можно и «отменить», если сейчас одержать решительную победу. Противоречие? Да. И что? А ничего! Включаем голову. Значит, одерживать ее придется с минимальными потерями и затратами, осознавая, что если предотвратить не получится, то чтобы осталось, что противопоставить нападению. Чем ответить на агрессию ещё до последней, ядерной черты. Это очень тонкая и сложная игра, для понимания которой недостаточно хорошо заучить патриотические лозунги и бросаться ими на все стороны горизонта, перемежая сдобренными «ненормативом» эпитетами «Надоело!» и «Хватит!». Вот Путин и признается, что врезать «кое-кому» — хочется, но он удерживается. Именно потому, что эти расклады тормозят, а не по другим причинам, на которых у нас спекулируют некоторые, особенно «комментаторы». Игра ведётся вдолгую. Как в том военно-народном анекдоте про стадо коров в долине и двух бычков – молодого и старого – на возвышенности. Кто спешит – тот, как известно, спотыкается. Как говорил Наполеон (не претендуем на дословность, но смысл понятен):

Можно выиграть бой, но проиграть сражение. Можно выиграть сражение, но проиграть кампанию. Можно выиграть кампанию, но проиграть войну.

Не хотелось бы. Так-то.

Источник