Н.Ф.Комната не для желаний

Аннотация:

Не большая история из Зоны отчуждения.

"Ты ведь знала, что она существует?"

"Все знали. Только никто не хотел туда идти."

В этот день Зона молчала.

Она не шипела, не пульсировала под ногами, не хрустела под сапогами затаённой угрозой - только смотрела.

Без глаз, без выражения - но смотрела.

Как смотрит равнодушный бог, у которого нет милости, только правило: "Ты сам сюда пришёл".

Она шла медленно. Не от усталости - от тяжести.

На её спине не просто рюкзак, а целая могила памяти.

Внутри - старый, потертый плюшевый мишка, обмотанный изолентой, чтобы не развалился.

И артефакт - в форме стеклянной сферы, внутри которой иногда слышался голос. Детский. Тихий.

"Мама, не бойся. Я спрятался."

***

Три года назад выброс случился утром. Это было против всех логик, всех протоколов и графиков.

Выбросы всегда происходили ночью или на рассвете - прогнозируемо, по зову приборов и волн. Но в тот день Зона изменила правила. Или просто больше не играла с людьми.

Она отвела сына в садик, как обычно.

Погладила по волосам, поцеловала в висок.

-"Ты приедешь за мной?"

-"Конечно, малыш. Всегда."

Обычный день. Хмурое небо. Звонок начальства. Срочная заявка - нужно было съездить в сектор ТП-19, "пыльный, но безопасный".

Она поехала. А в 09:37 небо треснуло.

Это не был гром. Это был звук, как если бы раскололась реальность. Сирена на КПП запоздала. Через две минуты сработали аварийные чипы в телефонах.

Сигнал: выброс, уровень красный.

Улицы заволокло пульсирующим туманом, как будто всё вокруг стало дышать чужим ртом.

Она развернула машину.

Трасса на мост - уже перекрыта. Люди в панике, пробка, кто-то вышел на встречку.

Она дозвонилась. Сын поднял трубку.

- Мама, тут... шумит. Стены шевелятся. У нас свет потух.

- Сядь под стол. Я уже еду. Слышишь? Я рядом.

Он не ответил.

Потом - пауза. Город на экранах выглядел как после пожара, но без огня.

Окна в садике будто стекали вниз, как мёд. А стены... дышали.

Никого из детей не нашли. Только вещи, расплавленные пластмассовые игрушки.

И артефакт - стеклянную сферу, внутри которой прослушивался голос.

-"Мама, я спрятался. Я не боюсь."

***

С тех пор её называли Мать.

Позывной, с которым её знали в периметре, на блокпостах, в пыльных лагерях.

За три года она пересекла зону, которую другие обходили за километры. Бывала в местах, где мерцали фигуры без тел, где тишина ела кости, где время текло обратно.

Но шла она не за артефактами.

И не за исцелением.

Она шла к Комнате.

Говорили, что она существует.

Что есть место, в котором ничего не исполняется.

Никаких желаний.

Наоборот - оно забирает.

Забирает самую сильную боль.

Не воспоминания.

Не любовь.

А именно боль, которая делает невозможным жить.

Теперь ангар был перед ней - провалившаяся крыша, гул, дрожь в воздухе. Сопровождающий сталкер остановился.

- Дальше я не пойду. Это место... не для живых.

- Я и не живу, - ответила она.

Ангар дышал.

Не так, как лес или болота в северном секторе. Тут воздух шёл вверх, будто воронка. Он всасывался внутрь, чуть колеблясь, как если бы из бетонного проёма глядела чья-то пасть.

И ей казалось, что Зона ждёт.

Мать остановилась у входа. Скинула рюкзак.

Оставила только сферу - сжала в ладонях, как сердце.

Она шагнула внутрь.

Пол был гладким, будто вылизанным.

Голые стены, без символов, без ржавчины, без следов времени.

Но пахло... непонятно чем.

Как будто железом и пеплом.

И молоком.

В центре - ничего. Пустота. Ни кресла, ни пьедестала, ни машины, как в сказках про Золотую сферу.

Просто круг из белого света, выжженный в бетоне.

Она остановилась перед ним.

И тогда Комната заговорила.

Не голосом. Скорее - внутренним сдвигом, как будто что-то повернулось внутри черепа.

- Ты пришла за забвением?

Она не ответила. Сжала сферу. Изнутри чуть дрогнуло:"Мама?"

Комната снова "сказала" - но уже его голосом. - Ты принесла меня сюда, чтобы забыть?

Мать села на корточки, уронив артефакт на пол. Он не разбился, просто замерцал.

Она прошептала:

- Я... я не могу больше. Это как жить с куском стекла в груди.

Я не могу есть. Спать. Говорить. Я вижу его лицо в отражениях. Слышу смех в вентиляции.Я просто хочу... тишины.

- Хочешь - я заберу боль.Но с ней уйдёт и память. Ты больше не узнаешь его голос. Забудешь, каким был запах после сна. Забудешь, как он тебя звал. Забудешь, что он вообще был.Ты сможешь жить. Но пустой.

Она смотрела в белый круг.

В нём мелькали тени.

Маленькие руки. Босые ножки. Игрушечный пистолет.

И голос, уже не из артефакта - живой.

- Мама, ты же обещала.- Ты всегда говорила: "Я не забуду тебя никогда."

Она закрыла глаза.

Комната ждала.

Долго.

Она просто сидела. Потом - поднялась. Подняла артефакт.

Встала у круга.

И шепнула:

- Не забирай ничего.Лучше я с этим. Лучше я с ним.

Она вышла.

Не оглядываясь.

На выходе, у стены, в пыли осталась одна фраза. Кто-то нацарапал гвоздём: "Счастье для всех. Даром. И пусть никто не уйдёт обиженным."

Она остановилась, провела пальцем по буквам.Потом усмехнулась - бесзвучно, сквозь слёзы.Мать пошла обратно.

Через Зону. Через всё.

С болью.

Но - с памятью.

  Асташова Карина Юрьевна

источник