О "болезнях познания": концепция

Явное неблагополучие («БОЛЕЗНЬ») в современном познании имеет свои, достаточно определенные особенности. Они более подробно описаны в специальной статье, посвященной, своего рода, тупику, в который угодила современная «западная» мысль. Возможно, сами эти черты - «симптомы», равно как и динамика кризиса, позволят (так же, как это имеет место в медицине) определить природу «недуга», - и вскрыть его причины. Аналогия лежит на поверхности: развитие процессов, не критично принятых за «естественный порядок вещей», за единственно возможный вариант, на самом деле поразительно напоминает течение некоторых заболеваний.

Динамика: сравнительно успешное развитие до определенного момента и предела, - возникновение неблагополучия, не воспринятого, как таковое, поскольку не с чем сравнивать (ЕДИНСТВЕННОЕ «наблюдение»!), - нарастание негативных явлений вплоть до фактической остановки развития за исключением ряда направлений, - период, когда развитие в одних областях сочетается с откатом, деградацией в других.

Иногда симптоматика, незаметная в раннем возрасте, проявляется и нарастает при достижении определенных размеров (и массы) организма, - таковы некоторые врожденные болезни соединительной ткани. И, почти точно повторяя эту схему, начались системные сбои в развитии позитивного познания по достижении критической величины массивом доселе накопленной информации.

При наступлении пубертата проявляется врожденные дефекты эндокринной системы, а также нарушения психики вплоть до шизофрении.

При достижении возраста 45 — 55 лет, когда дети, - а то и внуки! - уже родились, развиваются передающаяся по наследству б-нь Паркинсона и ряд других дегенеративных заболеваний нервной системы.

Если с точки зрения «врожденной патологии» рассмотреть историю развития «западной» мысли , то некоторые признаки не-гармоничного развития, даже деформации, становятся заметны уже со второй половины 18 века.

На фоне бурного развития частных дисциплин, в основном, в ответ на вдруг появившийся запрос со стороны практики, стала утрачивать свои позиции философия.

До поры — до времени она и объединяла в себе большую часть позитивного знания, и выполняла роль, своего рода, «внешнего» управляющего контура по отношению к частным дисциплинам, участвуя в выработках методологии, способов обобщения, обсуждения, фиксации результатов.

Кроме того, - последнее по счету, но не по значению, - предназначением философии было «замечать» проблему там, где прежде имел место «естественный порядок вещей», который всегда был и пребудет вечно: по сути, философия поставляла «сырье» для частных дисциплин. В те времена нередко сам философ «старого стандарта», энциклопедист, обнаружив такого рода «частность», увлекался ей, становясь основоположником новой научной дисциплины.

Все это, с разной эффективностью, до поры, способствовало сохранению «частных» дисциплин в общем поле знания, общем понятийном и терминологическом полях. Потом, - причину предстоит подробно разобрать, - это отношение начало меняться. Развиваясь «на собственной основе», науки все меньше нуждались в какой-то там философии.

Явное исключение составил только «научный метод», - безусловное порождение философской традиции Запада, но со временем как-то, явочным порядком, выведенное за пределы того, что стало считаться философией в Новое Время.

Все сколько-нибудь эффективное, практичное, пригодное для дела, обособлялось от философии, обретая самостоятельное существование: логика, технология, как подход и понятие, Научный Метод.

Ввиду явной импотентности, то, что именовалось философией прежде, перестало интересовать представителей «содержательных» дисциплин, а сама философия тех времен, потеряв всяческую ответственность за свою деятельность, соответственно, деградировала в пустопорожнюю болтовню.

Что бы ни говорили, что бы ни писали философы, - главным акторам эпохи, купцам и инженерам Нового Времени, это просто не было НУЖНО.

Правда, «КАК БЫ» следствием освобождения от устаревшей традиции, стала определенная потеря связности массива накопленных знаний, а, следовательно, все труднее стало пользоваться достижениями из смежных и, тем более, «удаленных» областей знания. До поры, в силу ограниченности самого массива истин, это не играло существенной роли, и с недостижимостью прежнего идеала - «Единой Теории Всего», смирились. Сами попытки поиска в этом направлении со временем стали дурным тоном, вроде потуг синтезировать «философский камень».

По видимости, - к философии проявляли подчеркнутое уважение, это считалось в высшей степени респектабельным. На Западе для «доктора» какой-нибудь конкретной дисциплины, будь то медицина, право или психология, в ходе дальнейшей научной карьеры следующей ступенью становилась степень «доктора философии». Несколько позже и не во всех странах, существовало научное звание «доктора натуральной философии».

Но все это никак не отменяло этого: «Это все философия» - РУТИННО стали говорить гордые собой практики всех мастей и специальностей, от менеджеров и до математиков, от конструкторов и до химиков, дабы таким образом обозначить бесполезную болтовню с признаками бесплодного умствования.

В явное отличие от практики прежних эпох, теперь человек гениальный, обнаружив проблему там, где прежде, на протяжении всей истории все видели только «естественный порядок вещей», тем самым выходил за рамки своей научной «специальности», на какое-то время становясь чем-то вроде самодеятельного философа, по сути — дилетанта.

При этом ему, скорее всего, и в голову не приходило, что он взял на себя вторую (помимо объединяющей, «интегративной») исходную функцию философии вообще: превращение грубой окружающей реальности в предмет для обдумывания, работы мысли, а потом, при необходимости, и экспериментального поиска. Строго на необходимое время и сам становясь, таким образом, «бесплодно умствующим болтуном». Это было, примерно, как испачкать руки при хирургической операции: небольшая, неизбежная, даже подчеркивающая самоотверженность (я-де не белоручка!) работника, но ЖЕРТВА со стороны творца.

Запрос со стороны практики (по словам классика: «… продвинувший развитие науки сильнее сотни университетов») ТЕХ времен, в общем, удовлетворялся, вызовы — принимались, но, точно так же, как при иных врожденных болезнях, относительное благополучие длилось, пока не был достигнут определенный порог.

Когда перед научным поиском встали проблемы, так или иначе сводящиеся к задачам «на СИСТЕМОГЕНЕЗ», западная научная мысль начала буксовать.

Как именно обучается, усваивает именно нужную информацию реальный мозг?

Как «возникла» жизнь привычной нам, нуклеопротеидной, природы?

Как происходит эволюция жизни, существуют ли, а если «да», то как устроены механизмы целесообразной эволюции?

Как генотип реализуется не только в синтезе тех или иных белков, но и в морфогенезе, формировании конкретной структуры органов и тканей?

Как, в соответствии с какими протоколами межклеточного взаимодействия, из активности отдельных нервных клеток складывается целостное сознание, самосознание, индивидуальность со своими целями, «Я», «душа»?

Что такое «смысл»1?

Какое отношение к проблеме «смысла» имеет СИСТЕМОГЕНЕЗ? Даже попытка дать корректный ответ в контексте данной статьи преждевременна, но пояснить можно: «систему» можно, на правах афоризма, определить, как ОСМЫСЛЕННОЕ сочетание составляющих элементов: точно так же биологи, ничтоже сумняшеси, говорят о «бессмысленных последовательностях нуклеотидов», при этом прекрасно понимая и друг друга, и о чем, конкретно, идет речь.

Нет СКОЛЬКО-НИБУДЬ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЙ определенности в вопросе о природе информации, и это критическим образом сказывается на всем, что связано с трансляцией «содержательных» сообщений: передача инструкций, перевод (с языка на язык), эффективное (завершающееся переходом от обоюдного не-понимания к ОБОЮДНОМУ же пониманию) обсуждение проблем, обучение с гарантированным «стандартным» эффектом, достижение взаимопонимания между субъектами, находящимися в контакте вообще (и в конфликте — в частности), «трансляторы» между разными системами кодирования, эффективное сопряжение разных понятийных и терминологических систем2 и т.д, и т.п.

Это, в общем, далеко не все и, возможно, даже не главное, но представляется достаточно иллюстративным: современное познание практически полностью пасует во всех случаях, когда речь идет о «целесообразном» действии систем меньшей сложности, нежели человеческий мозг. Мы сами. Тут нам, каким-то образом, ВСЕ понятно, не вызывает ни сомнений, ни удивления.

Все возможности к поиску (к тому, что принято именовать «творчеством»), что оставляют «в распоряжении» такого рода систем, «позволяют» им, это, в лучшем случае, простой перебор вариантов, пока не сыщется что-нибудь подходящее.

Условно, ТОЛЬКО для удобства, назовем приведенные выше и сходные проблемы группой Проблем Обобщенной Ориентации, ПОО: представляется весьма полезным выяснить, при какой минимальной сложности системы можно будет говорить о полном отсутствии потенциала к ориентации.

В качестве одной из основных тем данного обсуждения предполагается избрать одну особенность, характерную, в общем, для всех проблем группы: при попытке хотя бы сформулировать их сколько-нибудь адекватно, сталкиваешься с тем, что - не хватает терминов, слов, позволяющих эффективно передать даже суть проблемы.

А с чисто-формальной точки зрения есть только два условия, делающие обсуждение невозможным: 1) нет предмета обсуждения, и 2) нет слов, терминов, сколько-нибудь подходящих для обсуждения5.

Разумеется, это обозначает и отсутствие понятий, «стоящих» за терминами. Возникает впечатление, что отсутствуют целые КЛАССЫ их: возникает даже впечатление, как будто они были довольно тщательно удалены.

Разумеется, это предположение стало бы «теорией заговора» доведенной до безумия, чистого паранойяльного бреда.

А вот вариант: - НЕ РАЗВИЛИСЬ ввиду ИСХОДНЫХ, заложенных в самом начале процесса развития, блокады или дефекта6, - полностью исключить нельзя. Вариант «блокирующего дефекта»: такого, в результате которого полностью блокируется развитие в каком-то из (исходно существовавших) направлений. Этот вариант, разумеется, представляется куда более реальным, чем намеренная эляминация целых понятийных классов.

Я хотел бы предложить вниманию читателя гипотезу относительно природы такого дефекта. Не претендуя на роль истины в последней инстанции, предположение это выглядит, по крайней мере, достойным подробного анализа.

Некогда, у самых истоков системной и кодифицированной Западной мысли, в Греции, величайшие умы тех времен полностью противопоставили «сознание» — «окружающей реальности», «материю» - «идеям».

Причину противопоставления понять не слишком сложно7, оправдать противопоставление — даже очень, - ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ! - легко, но последствия его для европейской мысли имели характер поистине фатальный.

Противопоставив «идеи» ЛЮБЫМ элементам «реальности», тем самым их не просто исключили, но исключили, по сути КАТЕГОРИЧЕСКИ, из числа сущностей какой-либо ВООБЩЕ материальной природы. Не имеет свойств и, тем самым, не имеет определения, является неопределенностью, чем-то непознаваемым ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ.

Непознаваемое, - значит, и не познается. НЕ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЯ к материи, - значит, к изучению не могут быть приложены НИКАКИЕ из методов, применяемых при изучении материального мира, - включая, пожалуй, даже логику и математику.

А КАК, ОТКАЗАВШИСЬ ОТ ПОЗИТИВНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА, ОБНАРУЖИТЬ АНАЛОГИЧНЫЕ ЕМУ, СХОДНЫЕ ПО ПРИРОДЕ И СУЩЕСТВУ, НО, МОЖЕТ БЫТЬ, МЕНЕЕ РАЗВИТЫЕ? ТОТ КЛАСС ЯВЛЕНИЙ, ДЛЯ КОТОРОГО НАШИ, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ИДЕИ СТАЛИ БЫ «ЯДРОМ» И ВАЖНЕЙШИМ ИСТОЧНИКОМ НАБЛЮДЕНИЙ.

Вполне возможно, что и сам по себе КАТЕГОРИЧЕСКИЙ характер запрета не был вполне четко и определенно обозначен, и, тем более, кодифицирован, прописан.

Скорее, будучи бесчисленное множество раз повторен в тех или иных конкретных рассуждениях (построениях, исчислениях) в качестве краеугольного, не подлежащего ревизии положения, не декларируемой, не оговоренной явно и особо аксиомы, он вошел в привычку настолько прочную, что его просто перестали воспринимать в качестве элемента реальности, пусть даже ее последней грани8. Запрет принял, если так можно выразиться, «подсознательный» характер, выходя, тем самым, из-под какой либо критики.

Это, на самом деле, куда серьезнее: четко определенный порог/предел/лимит чего-либо пытливыми умами почти неизменно воспринимается, как вызов. Труднее воспринять в качестве загадки повторяемое в качестве инварианта при каждом рассуждении и попытке общения, то, к чему привык настолько, что перестаешь замечать. Инвариант.

Возможен ли был при том уровне знаний принципиально другой «философский» подход?

Теоретически, - да. Прямо противоположный: «Да, нематериальны. Но какие свойства должны были бы иметь материальные сущности, которые взаимодействовали бы в реальности так, как идеи взаимодействуют в мире идеальном?». Да, как СМОДЕЛИРОВАТЬ в реальности игру идей в идеальном «мире»?

Нельзя исключить, что после достаточно длительных и упорных усилий такая модель (модели) была бы построена.

Пожалуй, Сократ, бывший самым последовательным, (ОБРАЗЦОВЫМ!) нон-конформистом среди всего философского «бомонда» тогдашней Греции, мог бы поставить вопрос такого рода, но он был слишком занят морально-этическими проблемами. Кроме того, он имел несколько другой тип мышления: не исключено, что ОБОЗНАЧИВ проблему, поставив ее перед равными себе, он даже не предпринял бы попытки решить ее в ключе сколько-нибудь конструктивном. Удовлетворился бы провокативным эффектом, вниманием, которое хотел и смог привлечь.

Еще, - Архимед, вообще интеллект, стоящий на особицу от всего, что знает история, но ему тоже было не до того, хоть и совсем по другой причине. Этот, не будь войны, мог бы построить и логическое устройство, пусть даже, на первом этапе действовавшее на манер счетов («абака»), силами человека, в точности, без раздумий, выполняющего однажды принятые правила.

Если бы вопрос этот был поставлен и рассмотрен всерьез, вполне возможно, что мы жили бы сейчас в совсем, совсем другом мире. Недаром сказано страшное: «Когда ошибается мудрец, спотыкается весь мир». Похоже, ключевые мудрецы Запада, - а, значит, на ДАННЫЙ МОМЕНТ, и всего мира! - основоположники, все-таки ошиблись. С этой точки зрения представляется конструктивным добиться всей возможной определенности по вопросу ПРИРОДЫ идей.

1Все, как будто бы, понимают значение термина, но нет ни одного конструктивного определения этого термина, и это странным образом совпадает с трудностями в создании поисковых систем «по смыслу».

2 В своем пределе этот процесс приводит к интеграции позитивного знания в единый массив и к созданию универсального «поисковика» по смыслу. Но это относится и к сопряжению систем природных, сложившихся стихийно: ДНК — РНК, РНК — полипетиды, включая белки, установление функционального контакта новых, возникающих в процессе онтогенеза типов клеток между собой, - и с существовавшими до момента их появления.

3 Ориентация подразумевает наличие пространства В КОТОРОМ приходится ориентироваться. К этому можно относиться по-разному, но и в приведенных примерах наличие пространств вполне моделируются. Сыру и/или вину присущи многочисленные свойства, каждое из которых может обладать различной степенью выраженности, им соответствует достаточно развитая терминология, которой ПОЛНОЦЕННО владеют только достаточно квалифицированные специалисты. Реально существующие комбинации свойств, имеющих данное значение, как раз и соответствуют ДАННОМУ вину (сыру, чаю), «марке» (сорту) и, далее «году» («урожаю», «партии»). НЕ КАЖДОЙ возможной комбинации ВОЗМОЖНЫХ значений ВОЗМОЖНЫХ параметров непременно соответствует реально существующий продукт, но, появившись, продукт с такой комбинацией свойств все равно будет «вином» (сыром, чаем). «Все ВОЗМОЖНЫЕ (включая «существующие»!) вина» - это и есть пространство, в котором ОРИЕНТИРУЮТСЯ. Вполне РЕАЛЬНО и преследуя самые разные цели, от продажи и покупки и до создания новых продуктов.

4Ошибочно отнеся объект или явление НЕ К ТОЙ КАТЕГОРИИ, мы тем самым, обсуждаем вовсе не то, что считаем («МНИМ»!) предметом обсуждения, решаем, тем самым, МНИМЫЕ проблемы: отнеся свиней к растениям, можно долго обсуждать, как именно подготовить землю на грядке для их выращивания, причем даже самые изощренные эксперименты не помогут ни капельки.

5Высказывание выглядит простым и ясным, на самом деле оба «нет» представляют собой запреты, само соблюдение которых возможно только при соблюдении сложных и трудных для восприятия условий, а во многих частных случаях — запреты МНИМЫЕ, наложенные по ошибке.

6Лично видел: у первого по счету щенка щенящейся суки ПОЛНОСТЬЮ отсутствовала правая задняя лапа. Гладкое место, покрытое нормально выглядящей шкурой.

7Еще бы: мысли-то только СВОИ, и никак по-другому. Но ряд пояснений все-таки не повредил бы.

8 По человечески очень понятно: обоснования (или «определения», когда речь идет о сущностях) так, чтобы понял собеседник, нет, не можешь объяснить и самому себе, но при этом, вроде как, понимаешь, опираешься в рассуждениях, ну и приучаешься не замечать даже сам с собой. Не подвергаешь сомнению.