В случае закрытия Ормузского пролива цена нефти взлетит выше $110

На завершившемся на минувшей неделе XXVIII Петербургском международном экономическом форуме было много заявлений о состоянии энергетического рынка. Президент РФ Владимир Путин 20 июня провел переговоры с генсеком ОПЕК Хайтамом аль-Гайсом, где отметил, что Россия согласна с прогнозом картеля по росту спроса на нефть в 2025 году до 105 млн баррелей в сутки. Однако с наибольшим вниманием мир по-прежнему следит за событиями на Ближнем Востоке. О происходящем на энергетическом рынке рассказал действительный госсоветник РФ, доцент кафедры политического анализа и социально-психологических процессов РЭУ им. Г.В. Плеханова Павел Севостьянов.

— Из разных источников поступает много информации о ситуации с нефтью, однако все аналитики в один голос повторяют, что делать прогнозы сейчас очень сложно из-за постоянно вмешивающейся в жизнь рынков геополитики. Так как следует понимать происходящее?

— Сегодня мы являемся свидетелями структурных изменений на рынке нефти, поскольку основные факторы роста спроса и предложения последних 15 лет начинают меняться. А если точнее – ослабевать. В целом оценки аналитиков совпадают с оценками Международного энергетического агентства: Китай, который уже более 12 лет является основной силой роста мирового спроса на нефть, увидит пик потребления в 2029 году после увеличения продаж электромобилей и развертывания высокоскоростных железных дорог и грузовиков, работающих на природном газе.

— Есть какие-то конкретные прогнозы, касающиеся ближайшего будущего: скажем, какие ожидания у аналитиков до конца года?

— Мировое потребление нефти в 2025 году вырастет на 720 тыс. баррелей в сутки, тогда как предложение в мае увеличилось сразу на 330 тыс. баррелей в сутки, до 105 млн баррелей в сутки — это на 1,8 млн больше, чем год назад. При этом рост добычи и спроса примерно равномерно обеспечивается странами не из ОПЕК+ и самой «двадцаткой» ОПЕК+ по мере смягчения добровольных ограничений добычи. Проще говоря, в 2025 году мировые поставки нефти могут быть выше мирового спроса, то есть образуется избыток. И запасы, судя по всему, будут наращиваться, несмотря на региональные риски. Излишек сейчас — около 1,1 млн баррелей ежедневно. Основные драйверы перепроизводства — рост добычи в США и странах ОПЕК+ при умеренном спросе со стороны Китая и ЕС.

— Как конфликт на Ближнем Востоке влияет на котировки?

— В 1973 году, когда арабские страны ввели свое эмбарго, цены на нефть взлетели вчетверо. Очереди на заправках, инфляция, рецессия — тот «нефтяной шок» вошёл в учебники. Сейчас всё по-другому — но отголоски прошлого начинают звучать уже громче. Я бы назвал ситуацию на рынках сейчас, как нервная стабильность.

После скачка Brent до $78 в день начала атак котировки к 17 июня вернулись к $74.60, то есть рост всего на 1.87% за сутки. Почему не было обвала? На это есть три причины. Во-первых, инфраструктура уцелела, ключевые иранские экспортные хабы (Харк, Бендер-Аббас) не повреждены. Поток в 3.4 млн баррелей в сутки сохранен.

Во-вторых, буфер ОПЕК+ реален: Саудовская Аравия держит в резерве 3 млн баррелей в сутки — это «пожарный гидрант» для рынка. В-третьих, спрос давит вниз: китайский импорт в мае упал до 16.81 млн баррелей в суки, а промышленность ЕС продолжает стагнировать.

Действительно, такие скромные уровни роста цен кажутся странными, ведь в этом регионе добываются 25 миллионов баррелей в сутки. Тем не менее, рынок не живёт статистикой — он живёт ожиданиями. Или, как заметил американский биржевой гуру Уоррен Баффет: «Рынок — это маятник, качающийся между жадностью и страхом». Сейчас маятник явно начинает склоняться в сторону страха. Но события сильно обострились прямо на глазах и теперь все, что будет дальше, покажет ближайшая неделя.

— Что будет с ценой на нефть при худшем сценарии?

— В случае закрытия Ормузского пролива или удара по экспортной инфраструктуре Саудовской Аравии цена может взлететь выше $110. Думаю, что этот рисковый сценарий имеет примерно 30% вероятности, и возможен только при физическом уничтожении иранской нефтяной инфраструктуры и долговременной блокаде Ормуза. Ормузский пролив — узкий проход, ведущий из Персидского залива в Индийский океан. Около трети объема сырой нефти, экспортируемой по морю, а также 20% мирового сжиженного природного газа проходят через этот канал, граничащий на севере с Ираном.

Но паники, которая еще больше взвинтит цены, не будет. Стратегические запасы нефти в 1,5 млрд баррелей стабилизируют обстановку. Поэтому главное — это поставки. Пока они не будут нарушены, я не думаю, что мы увидим резкие скачки цен на нефть. Действия США — это показатель масштаба конфликта: полноценная война в этом регионе, как известно, начинается с трех авианесущих групп.

— Теперь Евросоюз отложит свои планы по снижению «потолка» цены для российской нефти с $60 до $45 за баррель в рамках ужесточения санкций?

— Эта идея обсуждалась в ЕС еще в начале года. Однако после эскалации на Ближнем Востоке эти планы, думаю, будут отложены. Причина банальна: никто в Европе не хочет ещё одного нефтяного шока. Таким образом, Иран и Израиль, сами того не желая, обеспечили нам своеобразную «геополитическую передышку». Пока в центре внимания — Персидский залив.

— Изменит ли ЕС в целом свою недружественную политику в отношении российской нефти из-за событий на Ближнем Востоке?

— На данном этапе маловероятно, что Европейский союз существенно смягчит санкционную политику в отношении российского углеводородного сырья. Даже на фоне обострения ситуации на Ближнем Востоке, и роста цен на нефть, ЕС будет стремиться сохранить политическую линию давления на Москву. Санкции против российской нефти — это не только экономический, но и стратегический вопрос, связанный с позицией ЕС по Украине.

Тем не менее, на практике возможны отдельные корректировки. Например, ЕС может закрыть глаза на активизацию реэкспорта нефтепродуктов, произведенных из российской нефти в третьих странах — прежде всего, в Индии и Турции. Также могут замедлиться темпы усиления контроля за соблюдением потолка цен, особенно если нефтяной рынок станет нервозным и цена на Brent закрепится выше $90 за баррель.

Другими словами, формально курс останется прежним, но в практической плоскости возможно некоторое ослабление давления — не как жест доброй воли, а как способ стабилизировать энергетическую ситуацию в самой Европе. Ведь, как говорил бывший председатель Еврокомиссии Жак Делор, «Европа движется вперёд только в моменты кризисов — и тогда делает шаги, которых раньше не решалась сделать».

— Так какой же будет позиция Европы на глобальном рынке нефти?

— События на Ближнем Востоке вновь обострили вопрос энергетической безопасности Европы. На первый взгляд, ЕС вряд ли кардинально изменит санкционную политику в отношении российской нефти. Блок сохраняет стратегический курс на снижение зависимости, несмотря на краткосрочные колебания цен. Однако конфликт на Ближнем Востоке, особенно риски для Ормузского пролива, делают рынок нефти крайне уязвимым — и уже это заставляет Европу действовать осторожнее. ЕС по-прежнему придерживается курса на отказ от российской нефти, но нынешняя геополитическая нестабильность может временно замедлить ужесточение санкционной политики. Речь не идет о снятии ограничений, но и новые меры, например, снижение потолка цен или расширение вторичных санкций, могут быть отложены. Брюссель прекрасно понимает, что дополнительное давление на рынок приведет к скачку цен, от чего пострадают в первую очередь европейские потребители. Поэтому, как отметил один из европейских дипломатов, «время для новых решений должно быть выбрано с умом». События на Ближнем Востоке становятся фактором сдерживания, особенно на фоне роста стратегической неопределенности в глобальных поставках.

— Как все происходящее скажется на бюджете России?

— Ситуация вокруг Ирана и Израиля, безусловно, вносит дополнительную турбулентность на нефтяной рынок, однако для российского бюджета это не угроза, а скорее окно возможностей. С одной стороны, потолок цен на нефть из России все еще формально действует, ограничивая возможности экспорта сверх установленной планки. Но, как показывает практика последних месяцев, в условиях глобального дефицита поставок нефти и растущих премий за риски, реальная цена на российскую нефть всё чаще приближается к рыночной, особенно на азиатских направлениях.

Бюджетная система России с 2023 года перестроена на более гибкую модель, в которой нефтегазовые доходы играют важную, но уже не критическую роль. Базовый уровень устойчивости достигается за счёт консервативного курса бюджетной политики, жесткого контроля расходов и диверсификации внешнеэкономических партнеров. Это создает подушку стабильности даже в условиях высокой волатильности на внешних рынках.

Тем не менее, в случае продолжения обострения на Ближнем Востоке цена на нефть может стабилизироваться выше $90 за баррель, а это уже прямое усиление доходной части бюджета. Даже при действующем потолке цен российские компании находят логистические и юридические способы продавать нефть.

В целом кризис в регионе скорее укрепляет текущую бюджетную конструкцию России, чем расшатывает её. Каждый нефтяной кризис учит одному и тому же: нефть — это не просто ресурс, это нерв глобальной экономики. Да, мы не находимся в 1973 году, но когда Ближний Восток начинает полыхать, мы начинаем приближаться к нему.

Наталия Трушина

The post В случае закрытия Ормузского пролива цена нефти взлетит выше $110 appeared first on Политический калейдоскоп.