DayTimeNews.RU
Иван Прохоров
На полях XIII Петербургского международного юридического форума произошёл скандал. В ходе обсуждения Уголовного кодекса участники перешли на личности. На защиту юриста встали коллеги по гражданскому праву — "цивилисты". Но в споре родилась не истина, а недоумение: почему в стране, которая борется за традиционные ценности, до сих пор разрешено считать детей вещью и убивать их?
В ходе сессии ПМЮФ на тему "Эмбрион человека: кто или что?" представитель Судостроительной корпорации Дмитрий Малышев не сдержался и прервал выступление полпреда правительства России в Конституционном и Верховном судах Михаила Барщевского. Тот говорил, что с точки зрения уголовного права человеком считается сделавший первый вдох:
— Может быть, я ретроград, может, я консерватор, может, я слишком хорошо учил уголовное право. У нас убийство с какого момента считается убийством человека?
— С отделения плода? — предположил один из участников, но Барщевский отрицательно покачал головой:
— Убийство человека — это когда первый вздох, когда лёгкие расправились. До этого это не человек с точки зрения уголовного права.
— Это же дичь, — возмутился Дмитрий Малышев.
Полпред, подумав, возразил:
— Знаете, я мог бы вам ответить, но, боюсь, вам не понравится. Вообще, это Уголовный кодекс.
— Вы детоубийца, Михаил Юрьевич, в таком случае. — Малышев был непреклонен.
Тут Михаил Барщевский явно опешил и растерялся. Обвинение прозвучало обидное. Но он всё-таки еще раз напомнил:
— Да, это Уголовный кодекс. Его писал не я. Так сказано в Уголовном кодексе.
Схожую позицию высказали юристы-"цивилисты", эксперты по гражданскому праву. Правда, все пытались найти компромисс между формулировками закона и жизнью — людоедом выглядеть никто не хотел.
Казус эмбриона
Зачатый в лаборатории (in vitro) эмбрион можно назвать "вещью" лишь с оговоркой о специфическом правовом режиме, заявила руководитель Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при президенте России, секретарь Общественной палаты России Лидия Михеева. По её словам, эмбрион не равен обычной "вещи", с ним нельзя обращаться как с вещью.
Однако, при всем уважении к личности и тайне рождения, требуется юридическое прояснение статуса эмбрионов, чтобы вывести из "серой зоны" вопросы, связанные со вспомогательными репродуктивными технологиями, подчеркнула юрист:
Сейчас у нас по умолчанию в связи с тем, что прямого ответа на этот вопрос нет, донорство эмбрионов возможно. И мы знаем, как клиники с этим работают. Они как-то договорную практику обустроили в этой области.
По мнению Михеевой, во всех правопорядках, которые считают себя цивилизованными, частная автономия генетического родителя, которого называют "обладателем прав" или "собственником", существенно ограничена тем, что у такого специфического объекта, как эмбрион, есть все шансы родиться живым человеком.
Михеева упомянула февральское постановление Конституционного суда о равенстве прав детей, зачатых методом ЭКО после смерти отца. Однако, по её мнению, это равенство нужно определять применительно к обстоятельствам, в которых ребенок родился:
Если мы через 25 лет после смерти наследодателя узнаем о том, что только что родился его новый ребёнок, и приравняем его в наследственных правах к детям, рождённым ранее, то, конечно, мы просто перевернём все имущественные отношения, которые в этой связи сложились.
Время между рождениями таких разных наследников не позволяет развернуть обратно весь наследственный процесс, в противном случае это остановит гражданский оборот, объясняет юрист. Но от этого почему-то сделала вывод, что не надо пугаться, когда эмбриона называют "вещью":
Бога ради, не пугайтесь того, что эмбрион можно назвать вещью в состоянии in vitro. Просто подумайте о том, что у этого объекта весьма специфический правовой режим. Вспомните, что есть специальные объекты, обращение с которыми требует от самого собственника особого отношения, чуткого и уважительного. Вспомните об этом, когда будете описывать правовой режим, и скажите, пожалуйста, самому себе, что в этом нет ничего циничного и ничего аморального.
Старая знакомая
Странные пассажи Михеевой объяснил независимый эксперт, председатель МРОО "За права семьи" Павел Парфентьев:
Михеева давно известна как лоббист антисемейных норм в сфере опеки. В кулуарах говорят, что именно она настоящий автор "ювенальных" правовых инициатив Павла Крашенинникова — в частности, статьи действующего Семейного кодекса, объявляющей фактическими сиротами детей, если их родители "своим бездействием" создают условия, "препятствующие их нормальному воспитанию и развитию".
Приложила руку Михеева и к возмутившему общество законопроекту Крашенинникова об отобрании детей из семьи судом за 24 часа.
С учётом того, что Михеева является секретарём Общественной палаты, нет ничего удивительного, что там тормозятся все важные для защиты жизни и семьи инициативы, отметил он. Защищала она и торговлю детьми в виде суррогатного материнства.
Остаётся только один риторический вопрос, отмечает Парфентьев:
Одно непонятно: почему тогда, если эта "вещь" родилась, нужно защищать её права ювенальными нормами?
Так человек или вещь?
Точки над "ё" жёстко расставила руководитель экспертно-аналитического управления Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства Инна Ямбулатова:
Модель "субъект — объект" [в отношении эмбриона] легла в основу британской концепции, которая потом легла в основу известной концепции фашизма.
По словам спикера, ни одна страна в мире никогда не ставила вопрос "что или кто?" в отношении эмбриона, Россия тут, увы, в "первых новаторах". Кроме того, ни в одной Конституции мира нельзя найти формулировку "права родителей на детей". Есть только право детей иметь родителей, в том числе знать своих кровных биологических родителей, подчеркнула Ямбулатова. На этом, по её словам, строится правовая модель человеческого достоинства:
Когда вам надо убрать мораль, вы говорите "объект и субъект", потому что объект — это предмет сделки.
Ямбулатова также провела параллель между эмбрионами и пожилыми людьми в вегетативном состоянии, которых продолжают считать людьми, несмотря на то что они уже не в состоянии проявлять какие-либо признаки человеческого существа:
Если в обществе таких людей считают объектами, а не субъектами права, и за ними ухаживают, то и к эмбрионам надо так относиться.
Юрист Алина Лактионова также отметила, что репродуктивные центры создают не "столы и стулья, а ребёнка", не "лишний продукт, а живого человека". На фоне СВО операции ЭКО стали особенно востребованы — некоторые мужчины, уходя на фронт, дают согласие на обработку их биоматериала в случае, если они не вернутся, напомнила юрист.
Что с того?
Полпреда Барщевского сложно заподозрить в либерализме. Ведь он не диссидент-иноагент, а функционер достаточно высокого уровня, знающий "красные линии" государства, которое доверило ему пост.
Об этом говорит и его позиция по СВО. Не так давно юрист вызвал нешуточную волну ярости на Украине, отметив абсурд украинского образования, в котором "украинским школьникам рассказывают, что египетские пирамиды строили украинцы". Барщевский тогда высказал мнение, что идеологическая война прекратится не раньше, чем через полвека — когда "уйдет поколение 20-30-летних, которые сейчас проливают кровь".
Гнев православных после заявления юриста на ПМЮФ понятен. Но нужно понять, что аборты в нашей стране разрешены не потому, что так хочет полпред, а потому что такова позиция Уголовного кодекса, по которому ответственность за убийство ребёнка наступает лишь в случае, если этот ребенок уже отделился от матери и сделал первый вдох.
И хотя в 1993 году сотрудники биофака МГУ им. М.В. Ломоносова дали официальное заключение, что жизнь человека как биологического индивидуума начинается в момент оплодотворения яйцеклетки, на нашем уголовном законе это до сих пор, увы, не отразилось.
И Библия, и все традиционные религии России считают аборт убийством ребёнка, не вдаваясь, успел он вдохнуть или нет. Более того, энтузиасты водных родов знают: ребёнок, все 9 месяцев в утробе матери дышавший через пуповину, после рождения может некоторое время даже плыть под водой, даже открыть глаза и увидеть мир, ещё не сделав ни одного вдоха!
И благодаря этому сохраняет способность плыть под водой, задерживая дыхание, если продолжать с ним заниматься.
Уголовный кодекс считает убийство беременной женщины отягчающим обстоятельством, наказывая за него лишением свободы, вплоть до пожизненного срока. Значит, есть всё-таки разница, и ребёнок в утробе не равен нулю. Но со времён Хрущёва в нашем законе сохраняется лазейка для тех, кто сопротивляется голосу жизни в себе.
Аборты — это детоубийства. Их нужно срочно запретить. А если Уголовный кодекс против, его надо менять.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: