Чем помешал Украине поэт Ушаков?

17 ноября ушел из жизни Николай Ушаков (1899 – 1973), поэт, занимающий промежуточное положение между Россией и Украиной.

Войдя в поэзию, в ряду комсомольских сверстников, таких как Жаров, Уткин, Безыменский ("Старый дурак с комсомольским значком": «Я буду сед, но комсомольцем останусь, юный, навсегда»), Голодный (Сожранный временем Михаил Голодный), Ушаков, в отличие от этих ребят, не мог похвастать правильным происхождением. Он был плоть от плоти старинного дворянского рода. Прадеды Ушакова воевали еще в Отечественной войне 1812 года, папа – офицер служил в царской армии. Дед был членом Государственного совета Российской империи.

Родился Коля в Ростове, в день когда страна праздновала столетие со дня рождения Александра Пушкина. Матери лишился в три года.

В 1908 было принято решение, что учиться Николай будет в Императорской Александровской Первой киевской гимназии, где учились Михаил Булгаков, Константин Паустовский, Александр Вертинский. Закончил Ушаков гимназию с золотой медалью.

Совершенно непонятно, чем занимался он в годы гражданской войны. Если его комсомольские сверстники воевали, гордо впоследствии выпячивая свои заслуги, то Ушаков об обстоятельствах своей жизни периода 1918 – 1923 года молчал. В 1924 он закончил юридический факультет Киевского института народного хозяйства.

Слава Ушакова вспыхнула в 1927 году, с появлением сборника «Весна республики» с предисловием Николая Асеева. Там Ушаков заявил себя эдаким молодым живчиком, наподобие Жарова с Безыменским, но более мастеровитым. Я небольшой поклонник Ушакова, считая, что больше он брал формальной ритмикой, нежели истинным поэтическим чутьем, но ритмика да, замечательная.

Вот, например, начало стихотворения «Московская транжирочка»:

Зима любви на выручку —
рысак косит,
и – ах! —
московская транжирочка
на легких голубках
замоскворецкой волости.
Стеклянный пепел зим
стряхни с косматой полости
и – прямо в магазин.
Французская кондитерша,
скворцам картавя в лад,
приносит,
столик вытерши,
жемчужный шоколад.
И губы в гоголь-моголе,
и говорит сосед:
– Транжирочка,
не много ли? —
И снова
снег
и свет.

А вот финал «любви»:

А там нарпит и дом
ищи;
и каждый день знаком —
каретой «скорой помощи»,
встревоженным звонком,
и кофточками старыми,
и сборами в кино,
случайными татарами,
стучащими в окно.
Вчерашним чаем,
лицами
сквозь папиросный дым,
и…
наконец, милицией
над пузырьком пустым.

Вторая половина 1920-ых годов славилась литературной сшибкой разных направлений, и все хотели видеть в своих рядах способного стихотворца: Маяковский тянул Ушакова в «ЛЕФ»; Сельвинский в конструктивисты, назначая дебютанта основателем тактового стиха; Светлов зазывал в компанию комсомольских поэтов. Ушаков же демонстрировал полную индифферентность, и ладно бы проистекала она из осознания собственной индивидуальности, нежелания петь хором. Но нет, он просто избегал шумных сборищ, стремился забиться в нору, словно предчувствуя, чем эта игра в культурную свободу закончится.

Знавший его позже Евгений Евтушенко говорил:

«Я несколько раз встречался с ним в поездках, на писательских съездах и собраниях, и, как только разговор заходил на острые темы, ему мгновенно становилось некомфортно, он сразу умолкал и, мило улыбаясь, исчезал».

Первыми стихами Ушаков, однако, стал так заметен, что его принялся расхваливать Бухарин. Как заметил Варлаам Шаламов: «Человек скромный, Ушаков был более смущён, чем рад. Себя он знал».

Ушаков не то чтобы себя знал, он догадывался, что индульгенция выданная Бухариным, завтра может превратиться в санкцию на арест. Ведь каким гоголем ходил обласканный Троцким Безыменский? Упал Троцкий и Безыменский чудом не посыпался следом.

В современном культурном сознании Ушаков занял место человека, который удачно дебютировал, а потом замолчал. Утвердилась эта легенда с газетного пера Евгения Евтушенко. Сей мастер компромиссов обвинил Ушакова, что тот испугался писать в полную силу и не отработал авансы, выданные ему Господом.

На самом деле Ушаков продолжал работать без срывов, выдавая книгу за книгой. Возможно, книги не становились событием как «Весна республики», но хорошие стихи попадались.

Вот классическое у Ушакова, хотя холодное, «Мастерство»:

Пока владеют формой руки,
пока твой опыт
не иссяк,
на яростном гончарном круге
верти вселенной
так
и сяк.

Мир незакончен
и неточен, -
поставь его на пьедестал
и надавай ему пощёчин.
чтоб он из глины
мыслью стал.

Ушакова все больше засасывал Киев. Он занял место виднейшего переводчика украинской поэзии.

В качестве переводчика угодил в самый громкий скандал в литературной карьере, выпустив стихотворение Владимира Сосюры «Любите Украину». Написанное в 1944 году, оно вдруг выстрелило в июле 1951, когда газета «Правда» в статье «Против идеологических извращений в литературе» обвинила набор банальных сентенций Сосюры в национализме. Досталось не только Сосюре, но и Александру Прокофьеву, который опубликовал свой перевод в журнале «Звезда». Не обошла «Правда» вниманием и перевод Ушакова.

А вообще Ушаков познакомил русскоязычного читателя с творчеством Коцюбинского, Шевченко, Ивана Франко. В 1973 получил Государственную премию УССР имени Шевченко. 

В новейшее время Национальный союз писателей Украины учредил премию имени Ушакова, которую вручал русскоязычным поэтам.

Кому она помешала?

«В 2019 году вручение отменено по решению Верховного суда из-за несоответствия закону Украины «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного» от 25.04.2019 № 2704-VIII и Закона Украины «Об осуждении коммунистического, имперского и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрете пропаганды их символики».