Директор Digital IP рассказала, что ждать творческому бизнесу от закона «О развитии креативных индустрий»

Федеральный закон «О развитии креативных (творческих) индустрий в Российской Федерации», вступивший в силу 5 февраля 2025 года, обеспечил правовую основу для развития всех сфер этого специфического вида предпринимательства. В первую очередь обращают на себя внимание большие полномочия и высокая ответственность регионов. Как закон изменит ландшафт российского творческого бизнеса, какие возможности он открывает и с какими сложностями придется столкнуться — объясняет директор Научно-образовательного центра интеллектуальной собственности и цифровой экономики Digital IP, кандидат юридических наук, доцент Екатерина Чуковская.

История, ключевые положения и правовое окружение нового закона

В российском законодательстве термин «творческие индустрии» впервые появился в Указе Президента РФ от 24 декабря 2014 г. № 808 «Об утверждении Основ государственной культурной политики». Затем — в Стратегии пространственного развития России до 2030 года, принятой в 2019-м. В 2021 году появилась правительственная Концепция развития творческих (креативных) индустрий. И наконец, в 2024 году принят специальный закон.

Закон о развитии креативных индустрий не находится в юридическом вакууме: на правоотношения в этой области уже воздействует целый массив актов, принятых более чем за два десятилетия: статьи российской Конституции РФ о культурных и экономических правах, получившие развитие в отраслевом «культурном» законодательстве, причем как федерального, так и регионального уровня, а также нормы о медиа и требованиях к контенту, свод правил в области прикладных креативных индустрий, законы о защите прав потребителей, о поддержке малого и среднего предпринимательства, о конкуренции, о частно-государственном партнерстве и т. д.

Безусловным достоинством закона является утверждение единого понятийного аппарата и создание системы взаимосвязей между всеми заинтересованными субъектами правоотношений в регулируемой сфере. «Несмотря на то что некоторые дефиниции в законе оказались определены по-новому, а положения не синхронизированы с нормами, содержащимися в других законах, мы можем на какое-то время успокоиться и использовать эту терминологию. В силу переноса зоны ответственности в регионы и определения полномочий разных органов каркас из вертикально-горизонтальных правовых связей закон нам обеспечил», — отмечает Екатерина Чуковская.

Говоря о целях, декларированных в новом законе, эксперт сравнивает их с предлагавшимися в «Основах государственной культурной политики» и Концепции 2021 года. «В документе 2014 года предпринята попытка пусть несколько наивно, но в то же время конкретно определить, чего именно хочет достичь стратег, развивая индустрии, отличные и от традиционной творческой деятельности, и от классического предпринимательства. В Концепции цели выглядят немного пафосно, например говорится о вовлечении женщин, между тем больше, чем в культуре, женщин нет нигде», — отметила она.

Шесть целей нового закона, по словам Екатерины Чуковской, обобщают сформулированное в предшествовавших документах: создание условий для самореализации, обновленный взгляд на хозяйственные отношения, стимулирование креатива, равный доступ к мерам поддержки, рост объема нематериальных активов, поддержка образования.

Основные дефиниции нового закона: «креативный продукт», «креативная индустрия», «субъект креативной индустрии», «креативный кластер». Эта терминология не новая, но несколько пересмотренная по сравнению с более ранними, смежными или региональными нормативно-правовыми актами. «Если в 2014 году креативные индустрии понимались как компании, организации и объединения, чья творческая деятельность оказывалась экономически эффективной, в Концепции 2021 года речь шла уже о сферах деятельности, где эти субъекты действуют, при этом речь шла именно о производстве товаров и услуг, а не, например, единичного произведения искусства. В законе 2024 года речь идет уже непосредственно об экономической деятельности, отсылки к культуре и творчеству возникают лишь в словосочетании “креативный продукт”», — отметила Екатерина Чуковская. Такой разворот в подходах, по мнению эксперта, будет иметь последствия в силу существенных правовых различий между разными видами деятельности: творческой, культурной, экономической, коммерческой и предпринимательской. Например, в контексте предпринимательской деятельности за редкими исключениями не стоит рассчитывать на поддержку, зато на первый план выходят интересы не творца, а совсем другого субъекта — потребителя, права которого защищены соответствующим законом.

Проблема термина «креативный продукт», по мнению правоведа, связана с тем, что его определение в значительной мере воспроизводит определение результата интеллектуальной деятельности из ГК РФ. «Могут ли подобным образом в разных законодательных актах даваться разные определения схожим сущностям? Теоретики права считают, что нет. В то же время в нашем культурном законодательстве уже имеется четыре разных определения культурных ценностей», — заметила она.

Креативные индустрии в законе распределены по четырем группам: основанные на культурном наследии; основанные на произведениях литературы и искусства; основанные на информационных технологиях и различных видах коммуникаций; основанные на прикладном творчестве. Екатерина Чуковская отметила, что при такой классификации неизбежно возникают вопросы. Так, во второй группе отсутствуют сложные объекты интеллектуальных прав вроде зрелищных постановок, к индустриям, основанным на IT, вполне можно отнести и гигантов вроде медиахолдингов, а музеи и театры вообще не привыкли относить себя к каким бы то ни было индустриям.

Правовые коллизии и новые правила игры

Эксперт обращает внимание, что закон вступает в коллизию со многими другими документами, например законодательством об НХП: фактически в правовом поле возникает три реестра: мастеров, промыслов и субъектов креативных индустрий. Множество коллизий связано с трактовкой субъекта креативных индустрий. «В законодательстве о культуре речь идет о творческих работниках, при этом неважно, связаны ли они трудовым договором. В ГК РФ речь уже об авторе, человеке, чьим творческим трудом создано произведение. Герой нового закона — субъект креативных индустрий. При этом критерии отнесения к креативным индустриям устанавливаются на уровне регионов. Иначе говоря, пересекая границу субъекта Федерации, ты можешь стать или перестать быть субъектом креативных индустрий», — отметила директор Digital IP.

Екатерина Чуковская также отметила, что закон придает преувеличенное значение ОКВЭД: «ОКВЭД скорее нужен Росстату и налоговой службе, но не может быть определяющим с позиций гражданского права, допускающих у многих коммерческих юридических лиц общую правоспособность, то есть возможность осуществлять любую не запрещенную законом деятельность, не подлежащую специальному режиму (лицензированию, аккредитации и пр.)».

Важная новелла: разграничение полномочий между федеральными и региональными органами власти. За Правительством РФ — определение федерального органа власти, уполномоченного в сфере креативных индустрий. Таким органом стало Минэкономразвития России — постановление Правительства, вносящее соответствующие изменения в положение о министерстве, вступило в силу одновременно с законом, хотя с 2014 года до последнего времени эти вопросы входили в компетенцию Минкультуры. При широких полномочиях субъектов Российской Федерации будет иметь важное значение, будут ли креативными индустриями заниматься региональные экономические ведомства или где-то сфера останется по-прежнему за министерствами и департаментами культуры, а то и за такими необычными конгломератами, как в Нижегородской области и Дагестане, где НХП объединили в одном управленческом контуре с туризмом.

В первоначальных редакциях закона критерием отнесения к креативным индустриям была доля выручки от производства или использования результатов интеллектуальной деятельности либо уровень затрат на ее производство. В окончательном тексте этот вопрос был перенесен со «входа» на «выход»: согласно статье 15, «выйти из сумрака» и предъявить государству бухгалтерию, связанную с нематериальными активами, должны получатели финансовой или имущественной поддержки.

Уже Концепция подробно описывала инфраструктуру поддержки креативных индустрий — с инкубаторами, центрами общего доступа. В законе остался только креативный кластер, причем несколько изменилась интерпретация этого термина. Если в Концепции речь шла о том или ином варианте группы единомышленников, то закон трактует кластер исключительно как объект, доступ к которому на льготных условиях имеют лишь внесенные в реестр субъекты. Остается непонятным, как кластеры соотносятся с креативными пространствами, которые присутствуют, например, в Москве.

Екатерина Чуковская также отмечает, что при несомненных плюсах в документе остается много проблем, из которых главные: рассогласованность с огромным массивом законодательных актов, касающихся культуры, творчества и так далее, и судьба предшествующих нормативных актов, например актов Минкультуры России, связанных с креативными индустриями.

Фото: пресс-служба Digital IP