DayTimeNews.RU‒ Вот! Я же говорила тебе, что не стоит даже связываться с этим … — и вошедшая в раж Лариса Петровна употребила не совсем литературное слово. – А ты заладила: хороший он, хороший… Чего в нём хорошего? Зек – он и есть зек!
Фото: по лицензии PxHere
‒ Мама! ‒ Варюша не выдержала и вскочила с дивана:
‒ Не называй его так! Никакой он не зек. Подумаешь, за драку на учёт поставили! Это ещё разобраться надо было, кто виноват. На Вальку трое налетели, так ему, что – стоять и ждать надо было, когда от него ничего не останется?
‒ Та-а-ак… ‒ протянула Лариса Петровна, ехидно сощуривая глаза, ‒ как я посмотрю, ты ещё и в адвокаты этому полупреступному элементу записалась. Не зек, говоришь? А то, что, позволь напомнить, ему три года условно дали – это уже не считается?
‒ Мама! – и в Варюшином голосе послышались слёзы. – Прекрати, пожалуйста! Условно – это ещё ни о чём не говорит. Дали, но не посадили же!
‒ Посадят! – убеждённо сказала мать. – Не успеешь глазом моргнуть, как за решёткой твой суженый-ряженый окажется. А ты передачки будешь носить да слёзы у ворот тюрьмы платочком утирать.
Услышав слово «тюрьма», Варя вскочила и, резко повернувшись, выскочила из комнаты.
‒ И правильно сделают! – понеслось ей вслед. – Вчера руки распустил, сегодня ящик консервов из магазина стырил. Завтра за нож схватится, ты этого, что ли хочешь?
Но Варя уже неслась по улице, не разбирая дороги. Внутри она понимала, что мать права, и что парень, с которым у неё завязались отношения, был не её круга. Но порвать связь она не решалась. А, может быть, не хотела.
В это же самое время Лариса Петровна опустилась на колченогую табуретку в кухне.
‒ Вот тебе и раз! ‒ чуть ли не плача проговорила она. – Растила-растила девку, выросла она красавицей да умницей, и – надо же – с каким-то ушлепком связалась! Правда, хоть бы посадили его уже быстрее. Может, тогда до неё дойдёт, в какую грязь вляпалась эта дурочка!
А Варя, добежав до парка, добралась до ближайшей скамейки и, с размаху опустившись на неё, закрыла лицо руками…
***
‒ Варьчик! – раздался в трубке знакомый голос. – Встретимся сегодня?
Оглядев разложенные на столе учебники, Варя ответила:
‒ Валентин, ты извини, но мне надо к экзаменам готовиться, не смогу я.
Разговаривающий с Варей парень не относился ни к категории романтиков, ни к категории людей, умеющих логически мыслить, но что-то ему подсказало, что сегодняшнее свидание отменится.
‒ Что так официально – Валентин? – хмыкнул он в трубку. – Я же просил называть меня попроще – Валёк. Тогда завтра, может быть, повидаемся?
‒ Сессия у меня, ‒ вздохнула Варя. И, помолчав, добавила:
‒ И вообще нам с тобой лучше больше не встречаться.
Замеревший на секунду Валёк, на том конце провода присвистнул:
‒ О как, даже? Чем не угодил вам, сударыня? Лицом плох или манеры не те?
Варя молчала, прокручивая и подбирая слова. А её собеседник меж тем продолжил:
‒ Да брось ты кобениться. Не встречаться… Чего вдруг передумала? Так хорошо всё было. Пойдём, в твоей любимой кафешке мороженца поедим. Тебе лимонад возьмём, а мне можно чего-нибудь и покрепче. Ты у нас дама культурственная, вина не пьёшь. А мне как мужику – в самый раз! Через месяц восемнадцать будет, так что я уже вполне созрел для принятия алкогольных напитков. – И он захохотал.
‒ Валентин, ‒ медленно начала Варя. – Не пара ты мне. Так что давай завяжем наши отношения на тугой узел и расстанемся по-хорошему.
Парень, услышав это, явно заволновался.
‒ Ты чего удумала? – грубовато спросил он. – Чего вдруг не пара? Вроде не жадный: и кино тебе, и карусели всякие, и мороженое, и шоколадки, и на теплоходе катались целых три часа. Чего не хватило-то?
‒ Да не пара мы, ‒ только и повторила Варюшка, ‒ с тобой ни поговорить толком не о чем, ни в приличную компанию не сходить.
‒ Ага, ‒ злорадно прокричал вдруг Валёк, ‒ я, значит, неприличный. Неприличный, так? Что же ты со мной, с неприличным, целовалась да до утра на речке сидела? И на воду мы с тобой смотрели под луной, и слушали, как рыбы плещутся.
Варюша молчала. Ей казалось, что она была готова к этому разговору, но почему-то всё пошло совсем не так, как она ожидала. Она думала, что скажет Валентину, что не хочет больше с ним встречаться – он позлится, поругается, и на этом всё дело закончится. Сама она уже начала понимать, что такому парню не место рядом с ней. Понимала и… не могла от него оторваться. Словно колдовская сила её к нему привязала. А может быть, это была настоящая любовь?
А в это время Валёк совсем разошёлся:
‒ Ты мне тут дурку не включай! – кричал он в телефон. – Я-то уж точно знаю, кто тебя против меня настраивает! Мамаша твоя! Это я ей должен спасибо сказать за то, что ты её слова сейчас повторяешь! Ну, погоди! Разберусь я, кто тут прав и кто виноват! И кто кому пара, а кто не пара — тоже разберусь! Погоди, погоди… ‒ угрожающе сказал он и связь прервалась.
‒ Валя! Валентин! – встревожено начала Варюша. Но телефон в её руках молчал.
Девушка не думала, что Валёк может сделать что-то плохое Ларисе Петровне, но в груди у неё поселилось тревожное чувство.
‒ О, Господи! – только и проговорила она, посмотрев на ворох учебников и на записи в тетради. – Ещё этого не хватало, чтобы он сюда явился да начал в нетрезвом виде сводить с мамой счёты!
Книги в тот вечер так и остались нераскрытыми…
***
‒ Валька! – раздались дружные крики. – Лети сюда!
На бревне школьной спортплощадки сидели и гоготали парни. Увидев Валентина, они поманили его, дескать, давай подваливай к нам!
‒ А ну, геть отсюда! – закричал один из них подошедшим малышам. – Не видите, мы тут отдыхаем и культурно расслабляемся?
‒ Дяденьки, ‒ серьёзно сказала девочка лет семи, ‒ вы никакие не культурные. И зачем на наше бревно сели? Мы хотели поиграть с братом, – и на кинула на мальчика, ‒ а вы нам мешаете.
‒ Это кто тут вам мешает? – спросил белобрысый парень, всё лицо которого было в угрях. – Пошли отсюда, да поживее, пока пинков не надавали, малышня бесхребетная! И он угрожающе опустил ноги на землю.
‒ Не трожь ребёнка! – вдруг раздалось совсем близко. К компании приближался Валёк.
‒ Ты что, Валюха? Белены, что ли обкушался? – захохотали парни, доставая полуторалитровую бутылку крепкого пива, ‒ заруливай к нам. Сейчас запить тебе дадим! Прополощешь кишки ‒ и всю твою дурь махом выветрит!
‒ Не трожь ребёнка, ‒ повторил Валёк, и добавил:
‒ Что, с детьми связались и рады до …опы?
‒ Да что с тобой сегодня? – удивились парни, сидевшие на бревне. – Не трогаем мы эту малышню. Только пусть дуют отсюда подобру-поздорову, пока мы ещё добрые.
‒ И трезвые, ‒ добавил угреватый парень. – Давай-давай, ‒ и он ещё раз поманил Валентина, ‒ подгребай живее. Что там у тебя? – кивнул он на пакет в руках друга, ‒ ржаной хлеб? Ну, на закусь и это сгодится.
Но Валентин подошёл к ребятам, как-то странно посмотрел на них, потом взял за руку девочку, подхватил на руки мальчишку и пошёл с ними прочь от развеселившейся компании.
‒ Чего это с ним? – переглянулись парни. – Какой-то он чудной сегодня. Видимо, эти малявки его родственники, что ли? Так бы сразу и сказал. А то наезжать вздумал!
Впрочем, долго они не рассуждали. Открытая «полторашка» быстро пошла по кругу – и через какое-то время про Валька уже забыли.
***
Расставаться с красивой и умной девушкой в планы Валентина не входило. Как-то очень уж быстро произошёл разрыв. Поначалу он злился, потом метался по квартире как зверь, переколотив добрую половину посуды и до смерти напугав тётку, у которой жил.
На телефонные звонки Варя перестала отвечать. Тогда Валёк решил подкараулить девушку возле колледжа, вызвать её на разговор и во всём разобраться. Но ему не везло. То она выходила в большой компании одногруппников, то рядом шёл какой-то преподаватель и, усиленно жестикулируя на ходу, что-то ей объяснял ‒ в общем, Валёк продолжал оставаться «не у дел». Внутри у него кипела злость, отчаяние, но поделать он ничего не мог. К друзьям его больше не тянуло. Казалось, что на Варе, красивой и миловидной Варе, сошёлся клином свет. Но что можно было сделать такого, чтобы вернуть отношения, этого Валёк не знал.
***
Лучи солнца одновременно коснулись и стены, и Вариного носа. Она чихнула и проснулась. Лёжа в кровати, девушка о чём-то задумалась, как вдруг из-за окна послышался знакомый голос:
‒ Варя! Варвара Сергеевна, открой окно!
Окно было занавешено, и Варя подошла к тяжёлым занавескам. Оставаясь незаметной, она посмотрела на улицу.
Во дворе в отглаженной рубашке и начищенных ботинках стоял Валёк. Варя с любопытством продолжала смотреть на него, как вдруг до её ушей донеслось:
О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха — позорного нет!
Принимаю бессонные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынные веси,
И колодцы…
Валёк запнулся. Видимо, дальше он забыл, а Варя, поражённая увиденным, продолжала стоять за занавеской, надёжно оставаясь скрытой от него.
Меж тем Валёк повторил ещё раз последнюю строчку, но, поняв, что не сумеет вспомнить, что там дальше, махнул рукой: мол, всё, декламация закончилась.
В это время в комнате, надевая на ходу халат, появилась Лариса Петровна.
‒ Это ещё что за цирк? – усмехаясь, спросила она. – Знать, твой уголовничек (она всё надеялась, что Валентин рано или поздно угодит в места не столь отдаленные) стихами решил поразить твоё воображение? Поздравляю!
Но Варя, кое-что начавшая понимать в общении с более старшим поколением, отвернулась и сухо произнесла:
‒ Пусть читает, раз хочет, я ему не указ.
Однако на следующее утро во дворе раздалось снова:
Когда мы любим безотчетно,
Черты нам милого лица,
Все недостатки мимолетны,
Его красотам нет конца.
В этот раз, Валёк, видимо решил взять стихи покороче, чтобы не сбиться в самый неподходящий момент.
Испытанный, стою на грани.
Земных свершений жизни жду.
Они взметнутся в урагане,
В экстазе, в страсти и в бреду.
Испытанный, последних терний
Я жду перед вечерней мглой.
Но засветить огонь вечерний
В моей ли власти молодой? –
послышалось через несколько минут.
Варюша улыбнулась. Она не ожидала, что парень будет так настойчив. Ей почему-то казалось, что всё это какая-то игра, несвойственная ему. Она не привыкла видеть его опрятно одетым и уж тем более читающим вслух стихи.
Лариса Петровна, зайдя в комнату, в этот раз ограничилась короткой фразой:
— Ну, точно! Суженый, да ещё и ряженый! Эвон как старается внимание привлечь! Книжицой обзавёлся. Ну-ну…
На этот раз Варя предпочла вообще ничего не отвечать, и обиженная на то, что на её слова нет никакой реакции, Лариса Петровна поспешила покинуть комнату дочери.
Но когда на третий день за окном послышалось:
Душа ждала, но молчаливо
К твоим просилась берегам,
Где высоко и прихотливо
Терялся в небе белый храм,
Варюша не выдержала. Откинув занавеску, она растворила окно и высунулась наружу.
Во дворе, правда, теперь в джинсах и кроссовках, аккуратно подстриженный, стоял Валёк и, размахивая одной рукой, другой держал книжку. Очевидно, заучивать наизусть у парня больше не получалось, и он решил читать стихи прямо из сборника.
‒ Браво, браво! – захлопала в ладоши Варюша. – Заходите уже, товарищ чтец!
‒ Нет уж! – со всей галантностью, на которую он только был способен, ответил Валёк – Уж лучше вы к нам!
‒ К кому это – к вам? ‒ подыгрывая ему, спросила девушка. – Я лично только тебя одного вижу.
‒ Так вот… ‒ и Валёк указал на томик стихов. – Ко мне и к поэту Блоку. Милости прошу!
И он, комично шаркнув ногой, забавно поклонился и прижал томик со стихами Блока к груди.
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ: