«Это предательство! Снесли память о Романе Абрамовиче». Разгромное интервью бывшего омского губернатора Полежаева

От редакции: содержание кликабельно – нажатием можно перейти к интересующей части (доступно только в десктопной версии сайта).

Леонид Полежаев 22 года руководил Омской областью (1990 – 2012). И с ним связано почти все, что вы слышали об Омске. 

Это при нем построена единственная станция омского метро. 

Он позвал Яромира Ягра играть за «Авангард». 

Он забивал первую сваю в основание той самой хоккейной арены, которую снесли спустя 12 лет после того, как на ней сыграли первый матч. 

И именно на его земле Роман Абрамович стал миллиардером, построив «Сибнефть» на базе омского нефтезавода. Одновременно с этим «Авангард» разбогател и вышел в гранды нашего хоккея.

Сейчас Полежаеву 85. Он к 10 утра приезжает в свой офис – фонд «Духовное наследие». Работает над книгами, принимает гостей. С корреспондентами Спортса’‘ Александром Лютиковым и Вячеславом Самбуром, правда, сначала встречаться не хотел.

– А для чего я вам нужен? – отозвался Полежаев, когда мы ему позвонили. – Моя история забыта давно. В Омске забыта. А вы в Москве хотите вспомнить. Я не хожу на хоккей. Я не имею ничего общего с этим клубом сейчас. Мне и вспоминать даже не особо хочется, честно вам говорю. Да, я создатель этого клуба. Действительно. Но это уже история, которой много лет.

– Так вот мы и хотим эту историю рассказать. Руководители-то у клуба меняются, а история останется.

– Не знаю. По-моему, эти руководители свою историю пишут, ха-ха! Им зачем моя история?

– А что – про вас не вспоминают?

– Да нет, конечно. Дворец, который я построил [Арену-Омск, на месте которой сейчас находится G-Drive Арена], снесли… Я ничего не хочу говорить об этом клубе.

***

Но все-таки мы уговорили. В трубке прозвучало: «Ну, давайте. Сегодня уже, наверное, не получится. Приходите завтра на свежую голову – часов в 11 ко мне в офис. Я вас встречу, чаем угощу».

Пролог: религия и хоккей как консолидирующие идеи после распада СССР

– Ну, рассказывайте – кто вас надоумил?

– Ну, как кто – мы же пишем историю, говорим с действующими лицами. 

– Кто заказал эту историю?

– Заказал? Это просто наш интерес.

– Нет, у нас так просто не бывает.

– Когда с вами изъявляет желание кто-то поговорить, вы сразу думаете, что это может быть кем-то инспирировано?

– Конечно. Безусловно. Вы молодые люди – откуда вы меня знаете? Когда я начал заниматься «Авангардом», вы, по-моему, еще на свет не появились. Сколько вам было в 1990 году?

– Одному пять, другому год.

– Ну вот. О чем вы говорите?

– Команда ведь была брошена после развала СССР. Никакое предприятие не спонсировало «Авангард»?

– Это было общее явление. Надо понять ситуацию 90-х. Брошен был не только спорт. Брошено было много чего. Спорт – лишь эпизод в той драматургии, что разворачивалась в стране с изменением политического, экономического и общественного курса.

О спорте тогда мало кто думал. Сборная СНГ на Олимпиаде 1992 года – это уже агония советского спорта. Российский спорт в то время еще не родился, а советский уже умирал.

Для вас Харламов, Михайлов, Петров, Третьяк – мифологические фигуры. А я их видел на площадке.

Я начал ходить на хоккей в 60-х, еще студентом, когда Омск играл в высшей лиге – команда называлась «Спартак», потом «Аэрофлот». Ходил на маленький пятачок открытого стадиона «Динамо». Был на той игре, когда «Аэрофлот» в Омске обыграл ЦСКА со счетом 5:4 [матч 25 ноября 1962 года на стадионе «Динамо», 2200 зрителей, минус 25 градусов]. Матчи не отменяли, даже если 30 градусов мороза. Просто перерывы делали чаще, чтобы хоккеисты погрелись.

А мы стояли на трибунах. Мужики взрослые – с водочкой приходили. Бутылка в кармане, через трубку резиновую посасывали. Когда матч заканчивался, на трибунах оставались такие болельщики, которые своим ходом уйти уже не могли. Такое было. На стадион надо было прийти часа за два – чтобы удобно встать, занять место на центральной трибуне. Сидячих мест не было. Мы студенты были – соберешь одежду, напялишь на себя все, что только можно, и едешь на хоккей. 

Из Омска я уехал в 1965 году. Меня 22 года не было – и я не знал, что тут происходило. Если интересна моя биография – я 22 года проработал в Казахстане. Я гидротехник, гидростроитель, начальник строительства канала Иртыш – Караганда [единственная реализованная часть проекта «Поворот сибирских рек» – для обеспечения водой засушливых регионов СССР]. Это самое выдающееся гидротехническое сооружение такого типа в Советском Союзе (да и в мире). И несколько лет после завершения строительства я работал первым заместителем председателя карагандинского облисполкома. Караганда – город пассионарный, космополитичный. Это не тухлый Омск.

– ???

– Да, их сравнивать даже нельзя. Караганда – это интересный город, интересные люди. Прошлое этого города вам должно быть известно. Что такое Карлаг знаете?

– Карагандинский лагерь.

– Вот он вырос в эту огромную городскую агломерацию. Почти миллион населения. Тяжелая промышленность. Несколько лет мне пришлось там поработать первым заместителем – до отъезда в Омск. Первый секретарь в Караганде, естественно, русский был (казахи не были первыми секретарями). У нас с ним сложились особые отношения.

Он, человек спортивный, сказал мне: «Возьми хоккей карагандинский». А база в Караганде была хорошая: дворец спорта, рядом Темиртау – там тоже дворец и тоже приличная команда. Вот я возглавил местную федерацию хоккея. Это было мое вхождение в хоккей. Караганда тогда играла в одной лиге с Омском. Карагандинский «Автомобилист» был богатый клуб и выносил бедный омский «Каучук» со счетом примерно 10:0.

Я сидел на трибуне – и было как-то неудобно. Я же родился в Омске, учился в Омске, жена омичка. Сын маленький ходил со мной на хоккей, говорил: «Папа, ну что это такое?» Да ничего, говорю, просто учатся играть в хоккей. Если бы я остался в Караганде еще на пару лет – Караганда играла бы в высшей союзной лиге. База хорошая, выстроена связь с Усть-Каменогорском, откуда я потом в Омск брал много ребят.

***

Здесь неточность: с 1972 по 1991 годы самая крупная победа Караганды над Омском – в 4 шайбы, Омска над Карагандой – в 6 шайб.

Статистика матчей Омск – Караганда в советском хоккее.
Омск: 22 победы.
Караганда: 16 побед.
Ничьи: 4.
Разница шайб: 148:133 в пользу Омска.

Со счетом 0:9 Омск проигрывал в сезоне-1983/84 команде из Карагандинской области – «Строитель» Темиртау. В сезоне-1987/88 «Авангард» выиграл у «Строителя» с тем же счетом 9:0.

Снова к разговору.

*** 

– Я вернулся в Омск в 1987 году. Как раз только дворец [СКК «Иртыш», теперь имени Виктора Блинова] открылся, но мне поначалу было не до хоккея. Да и потом у меня полномочий таких не было: я начал работу начальником объединения водного хозяйства и только через год стал первым заместителем председателя омского облисполкома. Вот тогда ко мне и пришли хоккеисты.

В «Авангарде» [Леонид] Киселев был тренер – ну, хороший парнишка (Киселев младше Полежаева на 7 лет – Спортс’). Чувствовалось, что он переживал, болел душой. Он был преданный парень. Энтузиаст, фанатик – он просто сгорел на этом деле. Насчет его тренерских качеств – после того, как я узнал многих других… Конечно, он не был топовым тренером. Но на той стадии, возможно, важен был именно такой человек, энтузиаст большого дела.

Леонид Киселев и Леонид Полежав – из книги Киселева «Судьба моя – хоккей»

– С чем пришел Киселев?

– Просить, конечно. Ну, денег нет – команду ни обуть, ни одеть не могут. Какие-то армяне его финансировали – полукриминальные структуры (в начале 90-х президентом «Авангарда» был Папик Огмрцян – Спортс’’). Вот тогда я и занялся омским хоккеем на самом деле. С 1990 года я уже команде помогал реально. А потом я полностью взял на содержание этот клуб – на 100%. Отмели мы всех спонсоров – жучков этих, которые вокруг вертелись. Видите, тогда безвременье такое было. Регионами ведь никто не занимался. Москва разбиралась сама с собой. А мы тут – как могли. Поэтому такого жесткого контроля, куда ты рубль дел – туда или сюда, не было. Хотя время, безусловно, тяжелое.

Но я исходил из такой точки зрения, что… Вот это понять надо. Я не знаю, вы поймете или нет – вы молодые люди. С чем связана была эта драма 90-х? «Лихие 90-е» – херня это все. Никакие они не лихие были. Они были годы надежды большой. Это сейчас лихие.

– Лихие двадцатые?

– Да. Тем более я прожил почти четверть века в другой стране. В другой национальной среде. Я не связан в Омске с этой местечковостью, я воспитан тем интернациональным и свободолюбивым народом, который был в Караганде. Мы, русские из Караганды, были разными с русскими российскими. Казахи вообще добрый такой сердечный народ, с ними работать и жить можно. В Казахстане особые отношения с русскими, потому что он пронизан был русским населением больше чем где-либо. Но все равно чувствовалось, что беременеет республика.

О том, что Советский Союз распадется, нам в Казахстане было известно еще до прихода Горбачева. Это чувствовалось. Россия большая лежала неподвижно – и ее посасывали, образно так говоря. И она не понимала: а что вообще происходит? Она изображала величие, а в республиках шли свои процессы, там выросла своя интеллигенция – техническая, культурная. Выросли местные кадры – это не только в Казахстане, а по всему кольцу союзных республик. Им тесно стало.

Местное население почувствовало землю под ногами, им не хотелось быть вторичными людьми. И главное: у них влияние религии было. Коммунист или нет – он все равно ходил в мечеть. Задавить так, как задавили православную церковь, ислам не удалось. Потому что местным, аборигенам не за что было держаться, кроме как за веру. У русских, казалось, страна есть, идея, проекты – а у этих ничего. Ни истории, ни будущего – у них был только ислам. Естественно, консолидация около него была очень большая.

И когда произошла эта драма с перестройкой, с распадом страны – все национальности ушли в свои дома. И религия везде стала консолидирующим фактором национальных движений: в Прибалтике, на Кавказе, в Средней Азии. Везде! У них эта база была.

У русских же не было ничего. Мы рассыпались. Православие уничтожили, храмы взорвали, попов расстреляли – предали свою веру, предали просто ее. Поверили в новую религию – марксизм-ленинизм и ее бога Ленина, а потом так же легко отказались и от нее. И остались ни с чем. Вы понимаете?

Это ощущение сохраняется еще и сейчас. Мы и сейчас еще определиться не можем – ищем до сих пор себя. Вроде и церкви возрождаем, и Ленина не хотим убирать. И не знаем, какая вообще наша идея. Автомат Калашникова? Ну, это тоже на время. И поэтому вот это безвременье, трагизм положения, растерянность людей, потеря рабочих мест, трудности – что было делать людям? Евреи ушли к себе, мусульмане к себе, католики к себе – а куда было идти русским?

– На хоккей?

– На хоккей. На самом деле. Для меня это было понятно. Я тогда принял две программы: спортивную и «Дорога к храму». Это две консолидирующие идеи. Привести людей куда-то. Связать их какой-то страстью. Чтобы возникало чувство, что мы люди, радуемся чему-то вместе: душу можем излить в храме, а на спорт прийти поорать, выпустить пар.

Я рассматривал это не как спортивный, а как социальный проект. Еще и убрать эту вольницу – эти митинги бесконечные, демонстрации, флаги каждый день перед моими окнами. Тут очень активная коммунистическая прослойка – Омск до сих пор партийный город, хоть я им хребет и перебил, но не до конца. Поэтому привести людей, заразить их чем-то – вот главная идея.

В 90-х я сказал мэру города [Валерию] Рощупкину: «Давай поделим. Ты берешь футбол и ведешь его, строишь инфраструктуру, команду. А я беру хоккей». И вот «Авангард» в Омске есть, а футбола так и не появилось. Потенциал-то и у футбола был: он зрелищнее, там больше людей, да и вообще люди больше понимают футбол. Может, если б Киселев ко мне не пришел, я бы футболом занялся – и Омск играл бы в высшей лиге.

Хозяин «Авангарда», Ягр и другие чехи, деньги Сушинского, Сумманен и Белоусов, смерть Черепанова

– С какого-то момента вы стали приходить на каждый матч. Как вы стали главным болельщиком «Авангарда»?

– Да не был я его болельщиком никогда. Я был его хозяином.

– И просто приходили осмотреть владения?

– Я приходил на свое предприятие – посмотреть, как идут дела. Как работают. Я создал наблюдательный совет, который и возглавил. Сам занимался формированием клуба, подбором игроков. Хорошо знал рынок. Я понимал, что из омских ребят не создам команду, просто базы нет, надо было еще академию создать. Потом появились легионеры.

Ориентировался я на чешский хоккей. Знал Чехию хорошо: 20 лет подряд туда ездил, у меня много знакомых, я смотрел игры. Они и Олимпиаду выиграли в 1998 году – Ягр там впервые блеснул, а также в одном звене играли мои будущие игроки «Авангарда»: в центре [Павел] Патера, справа [Мартин] Прохазка. Честные, хорошие ребята. Добросовестные.

Потом появился [Иржи] Шлегр из НХЛ. Но он травмирован был. Паховые кольца не мог вылечить, поэтому после «Авангарда» он и не играл нигде. Но красивый игрок. Катание великолепное. Бросок… Качественный игрок. Мне потом Олег Твердовский напоминал его. У них что-то общее было и в фигуре, и в манере катания. 

У нас была плеяда чешских игроков. И последним, кого я брал оттуда, был Роман Червенка. Он, кстати, играет до сих пор.

– Вам понравилось, как Шлегр с Юдиным подрался?

– Да я уж не помню. Я не сторонник такого. Я все-таки игровик. И создал команду играющую. Почему я и строил команду почти 10 лет, по сути дела, около Сушинского. Защита хорошая – на это тоже обращали внимание. Никитина и еще ряд игроков я привез из Усть-Каменогорска. Причем Никитина со всей семьей сюда перевез – и отца, и мать. Отца даже сделал министром просвещения.

Родители у него сильные педагоги, кандидаты наук – и, видимо, у Игоря наследственная способность к педагогической деятельности. Вот Никитин здесь отыграл, вырос. Я и как тренера его пробовать начал в «Авангарде». Но это было немножко рановато.

– 35 лет ему было, когда он возглавил «Авангард».

– 35 лет, да. Когда ты с площадки берешь игрока в тренеры…

– Не все в команде могут это воспринять?

– Да, я думаю, это больше всего повлияло. Но это проба была. Я заметил эту способность у него.

– Вы дали рекордный контракт Ягру.

– Первый рекордный контракт был у Сушинского.

– Три с половиной миллиона долларов.

– Да. Ну, Сушинский стоил [этих денег]. Он такая зажигалка, что и сам заводился, и команду заводил. Но сложный парень. Непростой.

– А в чем сложный?

– Он с чувством достоинства собственного человек. И знал, за что играет и за какие деньги. Если ему в кассе на 20 копеек зарплату недодали – Максим утром придет и попросит, чтобы ему вернули эти 20 копеек. Поэтому он бизнесмен сейчас. Знает, как копейку считать. 

– Максим Сушинский в 1997 году играл в «Авангарде» за 3000 долларов в месяц.

– В месяц? Да.

– То есть 36 тысяч долларов в год. А спустя 7 лет Сушинский играет уже за 3,5 млн в год. Почему тот же самый игрок становится для своей команды в сто раз дороже?

– По игре. За первый сезон [1996/97] у него зарплата была 1500 или 1700 долларов в месяц. Потом она росла. Миллионный рубеж в рублях по зарплате в «Авангарде» Максим перешагнул первым. Я помню, он все колебался: вернуться ли ему в Ленинград? Его еще подогревали – и он дергался все время. Ему нужны были деньги, чтобы он здесь осел.

А потом – я видел в нем перспективу. Доминантные игроки нужны команде, из середняков ее не сделаешь. Не он один был такой. Взять [Александра] Прокопьева – я считаю, один из самых умных центральных в российском хоккее.

– Трижды тренером «Авангарда» был Раймо Сумманен. Наверное, одна из самых загадочных фигур в истории «Авангарда».

– Вообще, очень способный тренер.

– Есть слова бывшего генменеджера «Авангарда» Анатолия Бардина о Раймо: «Я нашел нам молодого Тарасова». Он вам такое говорил?

– Да. Я с Сумманеном общался постоянно. Его плохо приняла московская пресса. Язвили там по его поводу.

– Говорили, что он псих?

– Да. Горячий он мужик, никакой он не псих. Глинка Иван тоже темпераментный был парень. Вот [Валерий] Белоусов — хладнокровный, спокойный человек. Тренеры разные бывают.

– Был эпизод в четвертьфинале с Магнитогорском в 2011 года. Когда при счете 3-3 в серии Сумманен не вышел на седьмой матч.

– Я не помню этого. Почему он не вышел?

– Говорили, что за ним должны были прислать машину и не прислали. А до этого у него состоялся конфликт с Ягром.

– Не было конфликта с Ягром. С Ягром вообще конфликтовать нельзя было. И никто с ним не конфликтовал. Чепуха какая-то.

– Нельзя – потому что он неконфликтный? Или…

– Он неконфликтный человек, он очень спокойный. Хах! Я такое впервые слышу вообще.

– В общем, вы таких решений по Сумманену не принимали?

– Нет. Это байки такие – вы, наверное, начитались их в интервью пресс-секретаря… Я фамилию забыл…

– Малицкого?

– Да, Малицкого (имеется в виду интервью бывшего директора по связям с общественностью омского «Авангарда» Олега Малицкого газете «Спорт-Экспресс» – Спортс’’).

– Сумманен действительно отсутствовал на скамейке в седьмом матче. И причиной называлось, что он пытался подраться с Ягром в раздевалке.

– Да нет, вы что. Я бы знал об этом. У меня же были свои люди, которые сканировали атмосферу в раздевалке. Я все знал! Кто сколько выпил, кто с кем спит – все знал!

– Даже такое погружение у вас было?

– А как вы думаете? Надо знать, какой климат в команде. Это команда, артель, очень сложный механизм, который надо настраивать. Настраивать команду, чтобы она играла, это большое искусство.

– И какие выводы вы делали из полученной информации?

– Кого-то отчисляли. Кого-то предупреждали. Были и выпивающие – как без этого. Чернов был хороший игрок – он наркотиками баловался. От него пришлось тоже отказаться. Всякое было.

– Помогало, что Омск это не Москва – и все на виду? Легко было контролировать?

– Конечно. Я знал, где они. В какие кафушки ходят. Какими компаниями. Они же не всей командой – микрогруппы существуют. Я внимательно за Ягром наблюдал. Очень.

– И что видели? Что знали?

– Я все знал. Как он живет, куда ходит, где пиво пьет. Знал, что поздно вечером он ездит на лед тренироваться один. Для меня еще почему важно было – человек-то звездный, всякое могло быть. Это не простой игрок – это явление в мировом хоккее. И я отвечал за него. В том числе и за безопасность.

И за отношения в команде – чтобы не дай Бог была атмосфера, которая отторгала бы. Завистников-то очень много! Ягр выходит на площадку – с ним рядом многие бледнеют! Зависть же и внутри команды существует, люди есть люди. Поэтому за этим тоже надо было внимательно наблюдать. Он же четыре сезона отыграл. Удержать такого игрока четыре сезона… Попробуйте где-нибудь сейчас. Год максимум играют! Значит, он считал это нужным и возможным для себя. И не одни деньги его соблазняли.

– А что его здесь держало?

– Во-первых, то, что я лично с ним общался. Что-то близкое к дружбе было. И я следил, чтобы подчеркнутое отношение было к нему. Вообще, чем хорошо привлечение чешских игроков – это все-таки близкие по менталитету к нам. Славяне.

При этом они вносили в команду спортивную и общечеловеческую европейскую культуру. Они дисциплинированные. И естественно, наши подтягивались под этот уровень. Причем мы же не приглашали середняков – только игроков сборной. У меня даже в мыслях не было кого-то другого привлечь. Если платить деньги – так за что-то.

– Про Ягра говорили, что только одна слабость у него была – казино.

– Играл он, да. И проигрывал. Крупные суммы причем. И в Америке, и в Омске. Вот такая слабость. Я не вмешивался, это личное. Кто-то водку пьет, кто-то к бабам ходит. Ягр водку не пил, от женских услуг не отказывался. Ну, а вот эта слабость была – не астрономические цифры он там проигрывал. Увлекался просто и все.

– Как проходил процесс подписания Ягра? Известно, что вы лично вели переговоры.

– Да. Локаут же был. Все канадцев набирали. А у меня возникла мысль: почему не Ягра? Заочно он обо мне знал со слов Глинки. Они же с Ягром в Нагано выиграли Олимпиаду. С Иваном мы в очень хороших отношениях были… Судьба Ивана трагична, чудеснейший человек (Глинка работал в «Авангарде» в 2002-2003 годах, в августе 2004 года погиб в автокатастрофе – Спортс’’).

Я просто горжусь, что такие люди соглашались и приезжали работать в Омск – и не за такие уж большие деньги. Чехи знали, что в Омске очень хороший климат – не природный, а человеческий. Труда с ними договариваться практически не было. Мы кого хотели, тех приглашали – и они соглашались.

– Это еще то поколение чехов, которые учили в школе русский язык.

– Да, они все хорошо знали русский. И Ягр отлично говорит на русском.

– Сушинскому вы дали контракт на 3,5 млн долларов весной 2004 года. И вскоре после этого приезжает Ягр. Говорили, он 9 млн заработал за первый сезон в Омске.

– Может, и девять. Какое сейчас имеет значение – сколько он зарабатывал?

– В НХЛ информация о контрактах открытая. У Ягра и перед первым, и перед вторым заходом в Омск была зарплата в Америке 7,9 млн в год. Можно сказать, что в Омске ему платили столько же, сколько в НХЛ?

– Ну, около этого, да. Около этого было.

– Ягр в Омске принял православие. Вы знали об этом его намерении?

– Знал. Мы это обсуждали. Я же их еще историей соблазнял.

– Про белочехов, которые в Омске были?

– Да, что здесь белочехи были. Что пленные чехи построили самые красивые здания в Омске. Я даже нашел потомков того архитектора чеха, они жили в Карловых Варах. И вот такие мотивы цепляли чешских хоккеистов. Это мы ко всему безразлично относимся, мы же быдловатый народ. А они народ европейский.

– Ягр отыграл в Омске сезон-2004/2005 и три сезона с 2008 по 2011 годы. А потом уехал доигрывать – да так, что до сих пор играет. При этом говорят, что он готов был очень серьезно упасть по деньгам, чтобы остаться в Омске. И будто бы ему этого не позволили. Главный омский хоккейный журналист Андрей Блохин говорил: «Полежаев сказал Ягру: все, тебе пора ехать домой».

– Сказки это! Не было такого. Он сам захотел уехать.

– Не был он готов на меньшие деньги остаться?

– Нет, что вы. Он бы мне сказал об этом. Даже близко этого не было. Я сам понимал, что его дольше держать уже нельзя, что ему еще надо поиграть в НХЛ. Он же потом еще долго там играл – и на хорошем уровне (Ягр, уехав из Омска в 2011 году, провел еще 7 сезонов в НХЛ в 6 разных клубах, заработал там в сумме около 21 млн долларов, а сейчас играет в Чехии – Спортс’’).

– Вы удивлены, что он до сих пор играет – в 53 года?

– Ничего я не удивлен. Он в Кладно играет, это их семейный клуб, который еще отец его организовывал. Я был там. Ягр не коммерческий человек, он энтузиаст, фанатик.

– Зафиксируем: не было такого, что он хотел остаться, а вы сказали, что ему пора уезжать?

– Нет-нет-нет, не было такого.

– А как было с Твердовским? После двух сезонов в «Авангарде» он поехал в НХЛ – и через год привез Кубок Стэнли в Омск. Он ведь хотел вернуться и хотел, чтобы ему в Омске дали контракт.

– Не было такого. Сколько он хотел – столько он отыграл (Твердовский в интервью «Спорт-Экспрессу» говорил, что после двух сезонов в «Авангарде» получил от омского клуба «оскорбительное предложение» по новому контракту – и уехал в НХЛ – Спортс’’). Он же уехал из России вообще.

– Он хотел второй заход сделать после завоевания Кубка Стэнли (Твердовский впоследствии отыграл в России еще пять сезонов — за «Салават Юлаев» и «Магнитку» – Спортс”).

– Нет-нет, не хотел. Он женился, а жены же сильно влияют. Жена у него была то ли певичка – из этой вот среды. Очень красивая девушка. Она, видимо, на него повлияла.

Так же, как на Ивана Глинку жена влияла. Иван же развелся – и в Омск приехал с новой женой. Она его моложе была лет на 20. Ей скучно здесь было: девка молодая, а Иван поглощен хоккеем. А она куда тут? Вот она скучала и точила его, конечно. Насколько я знаю, он с ней потом развелся. 

– После Глинки вы назначили Сергея Герсонского. Но в чемпионском сезоне он проработал предсезонку и только полтора месяца чемпионата. Почему в октябре 2003 года вы решили уволить его и поменять на Белоусова?

– Герсонский – очень хороший, опытный специалист. Для детского хоккея. Мы просто решили его попробовать. Но когда он лидеров стал учить, как играть в хоккей… Команда его не приняла. А Белоусов был без работы. Бардин мне принес его кандидатуру. Я его знал как тренера, он обыгрывал нас с «Магниткой». Поэтому я, не колеблясь, взял его сразу.

– Каким он вам запомнился?

– Это, пожалуй, самый квалифицированный и подготовленный специалист. Без слабых мест. Я не говорю только о профессиональных знаниях: у него были навыки и педагога, и психолога. Он умел команду сложить, с каждым игроком общий язык найти. Это редкий дар, который я больше ни у кого не встречал ни до, ни после. Игра при Белоусове была, пожалуй, самой зрелищной. Игроки-то у нас были, команда годами формировалась – просто надо было их направить, отрегулировать команду.

– Потом было много тренеров. Вот, например, Уэйн Флеминг. Его однажды уволили из «Авангарда» на один период, а потом вернули.

– Слушайте, я не помню. Столько лет прошло. Я уже и так вам много навспоминал. Такому деду, как я, это [не так легко]…

– Трагическая страница в истории омского хоккея – смерть Алексея Черепанова 13 октября 2008 года.

— Больно. Славный парень был. Из него мог вырасти действительно игрок. Мы с Алтая его привезли. В 19 лет у него было мышление зрелого игрока – объяснить это невозможно. А потом – сердечный приступ…

– Вы понимаете причину? Там ведь в итоге дисквалифицировали доктора Белкина, президента клуба Потапова, генменеджера Бардина.

– Нет-нет, Потапов совершенно не связан с этим (Константин Потапов – с 1995 по 2005 годы вице-президент «Сибнефти», с 2004-го по 2009-й – президент «Авангарда», в прессе неоднократно назывался племянником жены Полежаева – Спортс”).

Белкин? Врач все равно должен знать состояние игроков, наблюдать. Видимо, какие-то предпосылки у Черепанова были – это ведь не вдруг происходит. Наверное, тут доля недогляда врача есть все равно. Черепанов не пил. В отличие там от Блинова, который со своим лошадиным здоровьем, если бутылку не выпьет, на площадку не выходил – что в итоге причиной смерти и послужило.

А этот парнишка не пил. Я следил за его судьбой от приезда с Алтая. Мы и родителей оттуда вывезли, чтобы он такую семейную обстановку чувствовал. Отца его устроили на работу… Бедная семья… Да, родителей мы материально поддержали. И его похоронили достойно… Такие случаи ведь в спорте бывают.

– В НХЛ подобное случалось, но людей реанимировали. Просто там на аренах были работающие дефибрилляторы. А в Чехове не было.

– Наверное, и ему можно было помочь. Но никто не готов же. Я не знаю, как сейчас спортивные бригады медицинские, а тогда…

– Сейчас возят с собой дефибрилляторы. А тогда «скорая» приехала – и дефибриллятор у нее был разряжен.

– Да… Парень мог вырасти. Потенциал у него был большой – Ягр видел это в нем, занимался с ним.

– В «Авангард» летом 2005 года приезжали Овечкин и Дацюк. А потом все уехали в НХЛ. Что это было?

– У них был конфликт с «Динамо». И они не куда-нибудь обратились, а к нам. И предсезонную подготовку проходили здесь, с «Авангардом». Я с ними общался, с молодыми еще. И они понимали, и я понимал, что играть они в «Авангарде» не будут, что им нужно какое-то время для оформления контрактов с НХЛ.

Но я понимал, что имя этих людей будет совершенно не лишним для истории «Авангарда». Масштаб их личности и игры был уже понятен. 

Финал 2012 года с «Динамо»: допинг Белова, слухи о сдаче

– Вот вы когда рассказываете про игроков – чувствуется, что вы подбирали их уже под результат.

– Конечно. А что – так просто играть, что ли? Я начальник строительства, я его должен закончить. Конец это победа. 1996-й – бронза. 2001-й – серебро. 2004-й – золото.

И последнее серебро это 2012 год, когда я последний сезон был, в мае у меня полномочия закончились и я ушел. Много чего было там. Должно было и золото быть…

Вообще, мы же все время тягались с «Динамо». А «Динамо» курировал первый зам Лужкова.

– Шанцев?

– Да. Павлиныч… (Валерий Павлинович Шанцев работал первым заместителем мэра Москвы до 2005 года, затем до 2017-го был губернатором Нижегородской области, в 2018-м на год стал генеральным директором ХК «Динамо» – Спортс’’). Мы с ним были в хороших отношениях, почти дружили. Но гад такой он был, нечестно поступал.

– А как?

– Влиял там и на судей, и в спорткомитете, в федерации хоккея. Ну, первый зам мэра Москвы и губернатор Омской области – понятия несопоставимые. Сравните его ресурс и мой ресурс. Он мог вызвать судью на ковер и спросить: «Ты где живешь?»

– А если бы у вас была такая возможность?

– А откуда у меня такая возможность? Омские судьи не судили «Авангард».

– В курсе ли вы, что поражение от «Динамо» в 2012 году до сих пор в Омске воспринимается болезненно?

– Я знаю. Там [говорили,] что и я на сделку пошел… Никакой сделки там не было, конечно. Это давление просто и все.

– В чем выражалось?

– Когда нашего защитника [Антона] Белова за допинг убрали. Предупредили, что будете играть дальше – еще человек пять уберем. Не меня ведь запугивали. Меня же не обвинишь в допинге. Не я выхожу на лед.

Я чувствовал, что игроки сломались сами. Это их работа, а потерять работу кому хочется? Ребята просто сломались. Когда 3-1 в серии в пользу «Авангарда», пятая игра в Омске – и засчитывали незабитую шайбу… Мы сидели на трибуне – и президент КХЛ Медведев, Третьяк, еще какой-то функционер из КХЛ. Я говорю: вы что делаете, ребята?

– А они?

– Молча сидят. «Это хоккей»… Ну, хоккей так хоккей.

Леонид Полежаев уверен: эту шайбу в ворота «Авангарда» нельзя было засчитывать

– Вы однажды уже высказывались в похожем ключе по финалу 2012 года. И ваши слова воспринимались так, будто «Авангард» сдал финал.

– Всяк по-разному это воспринимал. Господи, в каждой голове свои мысли. А в головах болельщиков – там невероятные мысли.

– Вы имеете в виду, что не было сдачи?

– Я думаю, психологически не выдержали давления игроки. Для них это первый финал такой мощный. Где они еще и выигрывали, да у кого – у «Динамо»! Твою мать, какой-то вшивый провинциальный Омск – неведомый, сибирский… Да, это давило.

– А эта ситуация подломила ваш интерес к хоккею?

– Нет, нисколько. Если бы меня можно было сломать, я бы 22 года губернатором области не проработал. И начальником огромной стройки не был бы.

– О положительной допинг-пробе Антона Белова тогда сообщил замминистра спорта России Юрий Нагорных. Вы знали, что он до этого работал в структуре «Динамо»? И не скрывалось, что он болельщик «Динамо» (из текста о Нагорных на сайте dinamo-history.ru: «Активно работал в сфере PR: продвигал «Динамо», за него же и страстно болеет, любимый цвет – бело-голубой, знает спорт с лица и изнанки» – Спортс”).

– Да какая разница – я не докапывался до этого. Я эту картину воспринимал в целом, а не частности – кто там что сказал, от кого исходило…

– Давайте зафиксируем, чтобы люди окончательно поняли: столкнулись два клуба с несопоставимым административным ресурсом?

– Так нельзя сказать. Все равно на площадке произошла победа «Динамо». А все остальное – это возня внутри. Это можно интерпретировать по-всякому. Побежденные всегда ищут причины. Я их не искал просто и не ссылался на них. Спорт есть спорт. Набили морду и разошлись. Вы, пожалуйста, когда писать будете – не повыдумывайте там.

– За последние 13 лет к вам часто подходили люди со словами о сдаче финала?

– Ко мне никто не подходил. Я знал, что досужие разговоры ходят. Но я ни с кем по этому поводу не говорил. Так же как и Бардин по этому поводу не говорил ни со мной, ни с кем-либо.

– В Омске ходил еще один популярный слух, будто вас на последнем матче не было. Другой слух, что вы на арене были, просто не на трибуне, а где-то в кабинете смотрели матч. Как было на самом деле?

– Это чепуха. Я такие матчи пропустить никак не мог. Я был в ложе. Бросить команду в последней игре… Команда же хорошо меня знала. Я же не просто свысока наблюдал – был и на тренировках, и перед играми, и после, и в раздевалке. Команда считала меня влиятельным человеком. И, по-моему, доверяли ребята.

Были, конечно, какие-то игры, которые я пропускал: я мог в командировке быть или в отпуске. Но так я на каждой игре был, это святое дело. На серьезные матчи – как Кубок европейских чемпионов в Петербурге – я и туда вылетал (в 2005 году «Авангард» стал обладателем этого кубка – Спортс’’). Единственное, у нас был еще один принципиальный противник – Магнитогорск. Вот в Магнитогорск меня не пускали – аэропорт закрывали.

– Это как?

– А так – не принимает самолеты и все. Аэропорт закрыт. Я там не был ни разу. 

– Еще один понятный образ для омичей: Леонид Полежаев в ложе почетных гостей в меховой шапке. Почему вы всегда были в ней?

– У меня хронический фронтит. Это воспаление лобных пазух. Я поэтому всегда был в шапке. Если я посижу без шапки во дворце, то приступ гарантирован. 

«Авангард» стал чужим, общение с Никитиным, совет Абрамовичу по «Челси» (единственный)

– Вы сказали про свои отношения с Ягром – «близкие к дружбе». А есть кто-то из хоккеистов или тренеров, кого можете назвать друзьями?

– Я не скажу, что друзья, но память сохраняется. Вот с Никитиным я общаюсь. Я его считаю своим воспитанником. Очень переживал за его дела в ЦСКА, за то, что его выпнули тогда незаслуженно совершенно, когда он проиграл финал «Авангарду» (в 2021 году – Спортс”).

Я думаю, он многое сделал для того, чтобы ЦСКА подошел к выигрышу кубка. Да, проиграл он тот финал – бывает. Стоило ли его выгонять? Он же создал и сколотил команду – и на этой команде [Сергей] Федоров потом сколько мог проехал. Кончилась она – и Федоров кончился. Сейчас [Боб] Хартли проедет этот сезон на никитинском «Локомотиве», а потом тоже кончится.

– А когда «Локомотив» в этом году выбил «Авангард» из плей-офф – вы порадовались за Никитина?

– Да, я переживал за него. Это была ментальная игра с «Авангардом»… Я знаю его отношение к Омску. Видимо, его тревога передавалась «Локомотиву», поэтому они так неуверенно играли. Он же состоялся тут, всю жизнь отработал – больше десяти сезонов! У него дети здесь родились и выросли.

– Вас обрадовал исход серии «Авангард» – «Локомотив» (3-4)?

– Да. Я порадовался. Я переживал за работу Никитина в «Локомотиве». Я за хоккеем не слежу, но за «Локомотивом» следил. А на этот хоккей я не хожу, он мне не интересен совсем. Это чужая команда. 

– В Омске сейчас чужая команда для вас?

– Конечно.

– А когда это произошло? Когда сошел на нет ваш интерес к «Авангарду»?

– Да как-то сразу же. С моим уходом область перестала быть хозяином «Авангарда». С 2013 года команда перешла на финансирование «Газпромнефтью». До этого команда финансировалась областью и структурами Романа Абрамовича, несмотря на то, что его не было здесь и «Сибнефть» давно канула в Лету.

Но поскольку мы с Романом не просто друзья, а больше – он финансировал эту команду до тех пор, пока я работал (Абрамович продал «Сибнефть» «Газпрому» в 2005 году за 13,091 млрд долларов, Полежаев сложил полномочия губернатора Омской области в мае 2012 года – Спортс’’).

Леонид Полежаев и его сын Алексей (внизу слева) в ложе Романа Абрамовича на финале Лиги чемпионов 2012 года «Бавария» – «Челси»

– Это просто на ваших личных взаимоотношениях?

– Да. И это были его личные деньги. Примерно 70% финансирования клуба было его. Процентов 30 – бюджет [Омской области] давал. Потом уже ограничения были – Минфин контролировал, уже нельзя было из бюджета, нарваться можно было на неприятности. Я уж закрывал на это глаза – и на меня закрывали глаза. А так бюджетом нельзя было это делать. Я и церкви за счет бюджета строил – потом закрыли эту возможность.

– Абрамович прилетал в Омск и как хозяин «Сибнефти», и как губернатор Чукотки. Вот вы говорите, что ходили на хоккей как на производство – посмотреть, как все работает. А Абрамович с той же целью приходил?

– С этой же. Но он мне доверял. Абсолютно не вмешивался. Есть фотографии, я сейчас покажу.

Полежаев уходит. Возвращается с красиво оформленной книгой о себе. Листает фотографии: «Это вот набережная Омска. Она сделана по моим эскизам. Я сам ее вычерчивал… Вот Олег [Твердовский] привез Кубок Стэнли. Это Кубок Дэвиса, Тарпищев… Это мой внук, ему 27 лет и он гражданин Англии… Это мой младший сын, который в структуре Абрамовича работает до сих пор… Это мой старший сын – врач… Это «Авангард»… Какой это год, я без очков не вижу… А, 2006-й. Это мы золото взяли? А, серебро… Тут где-то еще есть… Сейчас… Где-то были наши фотографии совместные… Вот. Мы вместе на трибуне дворца, который снесли. Он же финансировал дворец. Такие мы были».

– Значит, это вы на снесенной арене?

– Да. Открытие арены как раз было.

– Есть версия, что Абрамовичу не понравилась эта арена.

– Не-е-ет. Чепуха это. Ее строил его дядя. Поэтому как она могла ему не понравиться? Нормально все было.

– А вы давали ему советы по губернаторству на Чукотке – как опытный человек молодому товарищу?

– Конечно, давал. Я летал туда. Мой сын с ним работал на Чукотке все время. У нас прямая связь была. Я очень большую помощь оказывал ему там.

– Чукотские дети прилетали в Омск отдыхать.

– Дети, да. Все это было. Очень много мы помогали ресурсами, материалами, проектами, специалистами – я все отдавал туда.

– А он, говорите, не вмешивался в хоккей?

– Не вмешивался. Он очень деликатный человек.

– А какой-то болельщицкий задор в нем был на хоккее?

– Он за меня переживал.

– Он считал, что «Авангард» это «наши»?

– Он считал моим это.

– Его интересовали результаты «Авангарда»?

– Не очень. Он считал, что это мое хобби. И не вмешивался. Так же, как его хобби – футбол. И я в дела «Челси» не вмешивался. Один раз я только вмешался.

– Так-так.

– Когда он этого, Шевченко взял. Этот, украинский из «Милана». Ему уже было под 30 лет. И, по-моему, мы даже в Лондоне поспорили.

Я говорю: «Зачем ты его взял?» – «Ну, ты что! Шева! Звезда мирового футбола». – «Ему 30 лет, – говорю, – он уже отбегал, все в Италии оставил. Он славянин, понимаешь? Он же не западный, он жрет водку, он не может в 30 лет играть!»

Он и не заиграл. А контракт [Абрамович] ему очень мощный сделал там. Потом пришлось отказаться от него. А так я не вмешивался. На играх я часто был. Последнюю игру мы с ним когда смотрели… В Мюнхене. Когда по пенальти выиграли [финал Лиги чемпионов «Бавария» – «Челси» 19 мая 2012 года]. И когда по пенальти «Манчестеру» проиграли в Москве – ох, досадно было [финал Лиги чемпионов 21 мая 2008 года].

– Хоккеистов «Авангарда» после чемпионского сезона возили на матч «Челси». Это такая дружба между клубами?

– Для меня «Челси» не был чужим клубом, поскольку его владельцем был дорогой и важный для меня человек. Кстати, Роман не «Челси» поехал покупать. Он ехал покупать «Тоттенхэм». На пути, на полдороге попался «Челси» – ну, купил «Челси». Хах! Ну, бывает так. 

Снос «Арены Омск», предательство, звонок Дюкова

– О снесенной арене. В 2004-м вы торжественно забили первую сваю. Арену открыли в 2007 году, а снесли в 2019-м. Вы занимались конкретно строительством этой арены?

– Поскольку арену строил и руководил там дядя Романа, мне неудобно было вмешиваться. Я постоянно приезжал и смотрел за ходом. Но вмешательства, как я обычно это делал (потому что все крупные стройки я сам лично вел всегда), не было.

Единственное, что мы обсуждали с ним – каких подрядчиков привлечь, я помогал размещению заказов на металлоконструкции, на бетонные. А все остальное он там делал. Дворец добротный был. Это хреновина, что он там [плохо построен]. Просто нужно было снести память о Романе Абрамовиче. Вот и все. 

– Даже не о вас, а о нем?

– Даже о нем больше, чем обо мне.

– Давайте проговорим: можно было спасти арену?

– Пф… Никакого труда не было! Не надо было и спасать там ничего. Арена на пойме. Намывные грунты. Деформации естественные, посадка – любое новое здание это делает. Я строитель, гидротехник, инженер. Мне надо было бы там максимум месяц, чтобы подкрепление сделать – и все, дворец работал бы и сегодня. Выдумали экспертные заключения каких-то левых строителей, которых я даже не знаю, – все это на соплях сделано. Ну, сделали и сделали.

Поэтому новый стадион (построенный в 2022 году – Спортс’‘) я не видел. Ни по телевидению, ни на картине, ни на фотографии. Я не знаю даже, как выглядит новая арена. Я никогда не переступлю порог ее. Я считаю, это предательство всех поколений хоккеистов, которых я воспитывал, с которыми я играл, и этого дворца, который снесли. Это моя личная позиция.

– А вас приглашали?

– В этом году мне весной позвонил Дюков Александр Валерьевич: «Что ты не ходишь?» Я говорю – времени нет, интереса нет. Потом, видимо, он поручение дал и ко мне приехал Чистяков (генеральный директор «Авангарда» – Спортс”).

Ну, я объяснил, поблагодарил, подарил книжку последнюю, которую издал, и говорю: поместите в музее как от автора этой книги и от создателя хоккейного клуба «Авангард». Вы в музее «Авангарда» были? Зайдите посмотрите – есть ли там красная книга «Драмтеатр. 150 лет» с моей надписью «Хоккей – это тоже театр».

– А Чистяков приезжал с приглашением на хоккей?

– Да, с приглашением.

– Говорят, Дмитрий Рябыкин, когда был главным тренером «Авангарда», тоже звал вас на арену.

– Конечно, звал. Я с ним общаюсь и тоже слежу за его нелегкой судьбой.

– А вам архитектурно нравилась снесенная арена?

– Она вполне современная была. Новая. Зарубежный проект. Я не знаю, что там накрутили в новой арене, но в той было все, что нужно.

– В новой два яруса. А в снесенной был один.

– Там 10 000 мест было. В этой больше, наверное?

– 12 000.

– Это много для города. Вряд ли она наполняется всегда.

– Снесенную арену изначально, как предполагалось, должна была строить Skanska – шведская компания, которая строила «Арену-2000» в Ярославле. Но потом выбрали австрийцев. При этом известно, что Skanska, готовясь зайти в Омск, советовалась с «Омскгражданпроектом». А австрийцы не привлекли омский институт.

– А зачем им привлекать? Они самодостаточная фирма. С ними заключила контракт «Сибнефть» – и они сделали все. Им никто не нужен был. Они делали здесь изыскания, это их проект. И никаких обид не должно быть на этот счет. А ярославскую арену я не хотел копировать. Я был на ней.

– Туда вас пускали, в отличие от Магнитогорска?

– Да. Там Лисицын был губернатор, мы с ним дружили. Судьбу его не знаю, живой он или нет? Он был энтузиастом хоккея, это он Яковлева отыскал и поставил на хоккей. И мы летали – с Романом вместе. Смотрели эту арену, на игре были. Решили, что копировать не будем и возьмем другой проект.

– Специалисты говорят, что проблемы снесенной арены были с водоотведением, дренажом – из-за того, что вокруг арены шло строительство.

– Да. Когда мы ее построили, никаких проблем там не было. Но с постройкой арены там были решены вопросы с коммуникациями. И рядом началась интенсивная застройка, на эти коммуникации все сразу стало навешиваться. Наверное, после этого начались проблемы. Но это уже я не знаю.

Я думаю, что дворец не так долго прожил, чтобы там какие-то проблемы появились. Лечилось это все, причем легко. Просто деформация конструкций, требовалось только сделать усиление.

– Получается, если бы арену не снесли, вы бы продолжали ходить на хоккей и вас бы не испугали рассказы, что она может треснуть?

– «Может треснуть». Ну, ерунда. Не говорите мне об этом. Я строитель.

– Что скажете о версии о сваях, которые не дошли до несущего слоя?

– Так на этих сваях новую арену построили. Как они не дошли? Она на этих же сваях!

Когда нулевой цикл делали – это уже мое вмешательство было, поскольку там на плывунах и на свеженамытом основании, – я сказал: «Давай забьем полуторный запас свай». В полтора раза больше забили свай, чем по проекту предусмотрено. Там восьмиметровые сваи – их в полтора раза больше, по сути