«Сказал Морено, что не буду при нем тренироваться». Интервью легенды «Сочи» Никиты Бурмистрова

Первое после завершения карьеры.

За семь лет жизни «Сочи» пробился в РПЛ и еврокубки, обыграл в Питере «Зенит» и стал вице-чемпионом, вылетел и вернулся – и все это с Никитой Бурмистровым, рекордсменом клуба по матчам и голевым пасам. Летом 2025-го, после победы над «Пари НН» в стыках, он завершил карьеру. 

– Как восприняли отстранение Роберта Морено после первой игры с «Пари НН»?

– Сказал тогда, что это не поможет. Он команду собирал, готовил, и до удаления игра складывалась позитивно. Я уже месяц практически не тренировался, но верил, что с Морено мы пройдем «Пари НН». 

Когда сказали, что его убирают, думал, что это ошибка, но, как видите, за день-два другие тренеры сплотили команду: кого нужно поставили, кого нужно убрали – и мы победили без Морено. 

– Выходя во второй игре с «Пари НН», уже знали, что это последний матч в карьере?

– Конечно. За месяц до этого я с Морено не то что поругался, а просто сказал, что больше не буду при нем тренироваться, и ушел. За день до отстранения он меня вернул, объяснив, что атмосфера в коллективе так себе и для сплочения нужна моя помощь.

Я вернулся и сказал ребятам, что нужно забыть о всех передрягах и просто пройти «Нижний Новгород». Выходить на поле уже и не думал, но тренерский штаб меня все же выпустил – видимо, в знак уважения. 

– Почему отказывались тренироваться при Морено?

– На тренировках оказывался лишним. Мол, иди посиди, мы потренируемся, а потом заменишь вон того. А как мне потом играть, если не тренируюсь? Какой смысл в 35 лет сидеть за полем и смотреть, как другие тренируются? Вот и сказал, что делать этого не буду, и индивидуально работал в тренажерном зале. 

– Вас удивил скандал с Писарским (дал деньги другу, и тот сделал ставки на игру «Сочи» с «Пари НН», где Владимир удалился, – Спортс”)?

– Володя – он такой… По-хорошему баламут. Может, совершил это не со зла и не думал, что человек что-то такое сделает. В то, что он специально удалился, я не верю. Это глупость. Хорошо, что его дисквалифицировали только на год. Может, он что-то переосмыслит и вернется тем Писарским-Сычевым, каким был в «Оренбурге». Заново найдет себя. 

– Правда, что после отстранения Морено отдал кофемашину кому-то из сотрудников, а после возвращения попросил назад?

– Я уже был не в команде, но ребята говорят: так и было. Он отдал кофемашину массажисту, а потом забрал. Ну, это европейский менталитет.

– Как вы прощались с командой?

– Обыграли на выезде «Пари НН», и у всех было хорошее настроение. Отмечая победу, выпили в аэропорту по бокалу пива, а потом пели в самолете гимн болельщиков «Партизана» «Белла, чао!» и другие песни. 

Я со всеми попрощался, всем сказал спасибо и на прощание получил большую майку, состоявшую из семи форм «Сочи», в которых играл с 2018-го, – еле до дома довез. 

– Для вас это первое за долгое время лето без сборов и игр. Чем занимались?

– В основном переездом из Сочи в Калининград и разбором вещей: только недавно его закончили, за семь лет много всего скопилось. 

– Вы говорили, что после Сочи страдали в других городах от погоды. Как в этом смысле адаптировались к Калининграду?

– Плохо. В первый месяц сравнивал с Сочи («Эх, там сейчас тепло, хорошо»), а потом привык к калининградским дождям и перестал обращать внимание на погоду. 

– Почему не остались в Сочи?

– Думали об этом, но у нас в Калининграде квартира, и было не так много времени на то, чтобы решить, где дальше жить. Мы просто приехали домой и пока отдыхаем, а дальше будем думать, как поступить. Может, еще и вернемся в Сочи. 

– В «Сочи» вам предлагали остаться в новом качестве? 

– Говорили об этом, когда подписывал последний контракт, но мне ничего не предложили, а потом в «Сочи» поменялось руководство, пришли абсолютно другие люди, и я уже ничего не ждал.  

«Чтобы закрепиться в ЦСКА, не хватило наглости и мозгов»

– Росли вы в Приморске, в 37 км от Калининграда, и ездили на турниры не в Москву, а в Литву, Польшу и Германию. Как это на вас сказывалось?

– Добирались на автобусах и ночевали в спортзалах, где спали на матрасах. И ничего, как-то выигрывали, росли. Из Германии я привез первые бутсы – не адидасовские, попроще. Но они мне в итоге не подошли – постоянно натирал ноги. В итоге отдал их кому-то. 

Приморск – городок между морем и заливом, окруженный военными частями. Нет так много вариантов, чем заняться, и мама думала, что я пойду по военной линии: отслужу, выйду на пенсию. Но мне хотелось другого – с детства мечтал стать футболистом. 

– Если бы в 11-м классе не попали в ЦСКА, стали бы военным?

– Нет. Звали и в «Мастер-Сатурн», так что я все равно бы уехал. ЦСКА поселил меня в старом интернате у Петровского парка. Я был пареньком из глубинки (и в Калининграде-то после Приморска всего три года пожил) и к столице адаптировался тяжеловато.

Семья далеко, созванивались раз в неделю, а вокруг новые люди разных возрастов – с ними надо общаться, а я к этому не привык. Но понимал, для чего приехал, терпел, привыкал и через полгодика уже чувствовал себя своим. 

– Сколько прошло от переезда в Москву до первой тренировки у Газзаева?

– Около года. Неплохо провел сбор с дублем, и позвали тренироваться с основой. Конечно, я не был к этому готов. Еще недавно играл, можно сказать, во дворе, а тут команда, которая меньше двух лет назад взяла Кубок УЕФА и за которую я болел у телевизора. Получился слишком резкий подъем. Чтобы закрепиться на новом уровне, мне не хватило наглости и мозгов. 

– В каких ситуациях не хватило мозгов?

– Сейчас много информации, что нужно работать в тренажерном зале, а тогда на эту тему никто ничего не подсказывал. Чтобы молодому заиграть в том ЦСКА, надо было работать больше всех, а я полтора часа тренировался и ехал домой. 

Российские лидеры команды воспринимали меня как очередного паренька из дубля, которого скорее всего отправят в аренду, бразильцы – поддерживали и подбадривали, а Газзаев сочетал требовательность с заботой – спрашивал, как я сыграл за дубль, забил ли. Тренировки у него жесткие, я чуть сознание не терял, но молодому нужна такая база – в будущем она мне помогла. 

– Как реагировали, когда Жо и Рамон приезжали на тренировки после вечеринок? 

– На тренировках они не выкладывались, но в играх им это поначалу не мешало. Мне в любом случае было не до них. Я немного в другом мире жил. Надо было самому себя проявлять. Летом 2007-го Вагнер и Жо уехали в сборные Бразилии, и мы с Димой Тихоновым получили шанс в основе, но оказались не готовы. 

Бегали, боролись как могли, но не забивали, и Газзаев на эмоциях пихал нам: «Вы надежды подающие, но ничего не дающие». Ругал меня даже за интервью, которое я дал после попадания в основу: «Надо следить за словами и больше работать, чем говорить». 

– Гинер не любил, когда у молодых русских игроков появлялись агенты. На вас это как отразилось?

– Спортивным директором ЦСКА был [агент] Виктор Панченко, а я подписал контракт с другим агентом, Сергеем Жуковым, и, никому об этом не сказав, пришел на переговоры о пересмотре контракта. Подписал, и в конце года мне сказали уходить в аренду. 

– Как возник вариант с бельгийским «Локереном»?

– Этот клуб и ЦСКА заключили договор об обмене игроками, и после аренды в «Луче» мне позвонили: «Есть вариант с Бельгией». Но я уже был на просмотре в «Шиннике», хорошо себя чувствовал, забивал и сказал, что останусь в Ярославле. Возможно, ЦСКА был недоволен, но в итоге я провел нормальный сезон в «Шиннике». 

– Вы говорили, что болели за ЦСКА и после ухода в другой клуб. Когда перестали?

– В «Амкаре» я еще по-особенному настраивался на матчи [с ЦСКА]. Хотел что-то доказать – вдруг возьмут обратно. Потом относился все спокойнее и спокойнее и к переходу в «Сочи» уже точно особых чувств к ЦСКА не осталось. Но все равно считаю себя воспитанником клуба и болею за ЦСКА в дерби.   

«Хиддинк общался со мной как друг, не делая разницы между Бурмистровым и Это’О»

– За сколько «Амкар» купил вас у ЦСКА?

– Сначала, когда поехал на просмотр в «Амкар», меня готовы были продать тысяч за 300 евро. Я неплохо себя показал на сборах, и президент Чупраков, увидев меня в одном матче, сказал: «Все, берем его». А ЦСКА такие: «Мы 500 хотим теперь». Чупраков ответил: окей. И купили меня, как я слышал, за полмиллиона евро.   

– «Амкар» тренировал Рашид Рахимов. 

– Требовательный тренер, похож на Газзаева, но у него на тренировках уже был европейский подход – не только в футбол играли и по воротам били, а – тактика, моделирование, тренер по физподготовке. К сожалению, на сборах я получил травму и первый год в «Амкаре» смазался. 

А весной 2011-го Рахимов выпустил меня в «Лужниках», в конце игры с «Спартаком», чтобы удержать ничью. Шла 89-я минута, и 1:1 на выезде нас устраивали, но Серега Нарубин далеко выбил, а я с ошалелыми глазами пробежал и перекинул мяч через Диканя. Так впервые забил в РПЛ – через четыре года после дебюта. 

– Дальше вы впервые работали с иностранным тренером – Миодрагом Божовичем. 

– «Амкару» повезло, что после Рахимова, при котором было много тактики и физики, пришел Божович – команда расслабилась. Югославы больше игровики. Любят, когда много игровых, а не тактических упражнений. 

С Миодрагом я получал удовольствие от футбола. Он очень позитивный. После побед, зная, что совместный отдых сплачивает игроков, говорил: «Делайте что хотите, но не идите в ресторан, где буду я». 

Еще он запрещал ходить в тренажерный зал – говорил, что это закрепощает мышцы: «Вы должны быть легкими, быстрыми, гибкими. Вы и на тренировках получили достаточно нагрузки, идти в зал ни к чему». 

– Как оказались в суперзвездном «Анжи»?

– Вскоре после ухода Божовича сделал гол+пас с ЦСКА, забил еще пару мячей, и меня позвали в «Терек» Черчесова и «Анжи», где было столько легенд, которых я по телевизору видел (Это’О, Роберто Карлос, Жирков), что без раздумий сказал: хочу туда. Говорили, что «Анжи» купил меня за 2,5 млн евро. 

Потом уже слышал, что и ЦСКА мог в аренду меня взять, но тогда я об этом не знал и шел в «Анжи» за опытом, за шансом чему-то научиться и попасть в сборную.  

– Чем удивил Хиддинк?

– Общался со мной как друг, не делая разницы между Бурмистровым и Это’О. Это подкупало. Но, конечно, мы не могли быть с Это’О в одном положении. Он мог меньше тренироваться, а потом выходил и делал результат. Мне оставалось только учиться у него. 

Жаль времени было не особо много. Через несколько месяцев меня отдали «Амкару» в аренду, а вернули, когда Хиддинк и главные звезды уже разъехались.  

– Голова в «Анжи» закружилась? Например, от высокой зарплаты.

– Наверное, было такое. Когда приходишь с мыслью составить конкуренцию и месяц-два-три не выходишь на поле, руки опускаются. В какой-то момент я где-то недоработал. Мог трудиться больше. 

– И тогда вы купили Audi, не имея прав. 

– Да. Ну, это юношеская глупость. Супруга водила, у нее были права, а у меня нет.

Я машину купил, но большую часть времени она стояла без дела. Права я потом получил достаточно быстро, но особо не ездил и продал машину. Наверное, любой молодой футболист, получающий большие деньги, допускает глупые траты. Этот период просто надо пройти.

– Ваша жена рассказывала, что познакомились вы в ресторане, когда она прислала вам записку: «Чего такой грустный сидишь?»

– Так и было. Летний короткий отпуск, я с братом пришел, а у нее был день рождения в том же ресторане. Дело было в обед, но почему-то в это время они там праздновали большим-большим женским кругом. В ресторане сидели только мы и они. Нам прислали записку, мы ответили, началось общение – и продолжается уже 15 лет.

– После свадьбы вы рассказали, как делали предложение: «Я не романтик, поэтому поступил практично. Вручил Маше ключи от новой машины и сказал: «Давай поженимся». 

– Ох, вот этого, честно, уже не помню. Как такового предложения не было. Мы уже встречались года четыре, и было так: «Ну, поженимся, может быть?» – «Ну давай поженимся». А ключи – может, и дарил. 

– Ваша жена – адвокат. Ее юридическая помощь вам когда-нибудь требовалась?

– Она специализируется на уголовном праве, и в этом отношения, слава Богу, мне помощь пока не требовалась. Но сейчас, когда нужно посмотреть бумаги по моей новой деятельности (в последние годы вкладывался в коммерческую недвижимость), она читает, проверяет. Глаз у нее наметан лучше, чем у меня. Я-то всю жизнь в футбол играл, мне с документами бывает сложно. 

«Кононов при встрече заявил: «Будем из тебя лепить нового Алабу»

– Вы вспоминали, что Сулейман Керимов собирал на разговор российских игроков «Анжи». Это уже после отъезда звезд?

– Нет, осенью 2012-го. Пригласил меня, Смолова, Шатова, дагестанских ребят. Керимов хотел, чтобы мы прогрессировали. Говорил, что должны работать и составить конкуренцию иностранцам. Через год звезды разъехались, но благодаря тому, что они заняли третье место, мы играли в Лиге Европы. Я забил «Тромсе» и сделал голевой пас Эвертону в игре с «Тоттенхэмом».   

На «Уайт Харт Лейн» круто. Если удачно сыграл, тебе аплодируют даже болельщики соперника. Мы тогда подразвалились и проиграли 1:4, но все равно попали в плей-офф и даже прошли «Генк» в первом раунде. А потом проиграли АЗ 0:1. 

– Как умудрились той же весной вылететь из РПЛ?

– Подкосила игра в двух турнирах. Каждые три дня куда-то летали: мы ведь жили в Москве, а домашние матчи проводили в Махачкале. К тому же состав менялся: одни уходили, другие добавлялись. Это мешало нормально готовиться и выступать. Так-то команда сильная была, не должна была вылетать.   

– В «Анжи» вы были левым вингером. Как в «Краснодаре» стали крайним защитником?

– При переговорах со мной не обсуждалось, где я буду играть. Уже когда приехал, они сказали, что видят меня левым защитником. Для меня это был шок, я в детстве всегда нападающего играл. В обороне вообще не силен. Но Кононов при встрече заявил: «Будем из тебя лепить нового Алабу. Посмотри на него. Хотим, чтобы ты играл примерно так». 

Естественно, у меня ничего не получилось. Какой из меня Алаба? Все быстро поняли, что крайний защитник – не мое. 

– Хотя в первом матче вы забили «Калеву» в Лиге Европы. 

– Так мы же 5:0 победили, и мой гол был пятым. В целом меня всегда тянуло в атаку, и эксперимент с переводом в оборону провалился. Тогда же в крайнего защитника переделывали Сергея Петрова – у него как бывшего опорника получалось гораздо лучше. 

– Чем обстановка в «Краснодаре» отличалась от того, что было в «Анжи»?

– В «Анжи» все тренировались чуть на расслабоне, а в «Краснодаре» нельзя было ошибаться. На каждой тренировке надо было отдаваться на 105-110%. Был очень высокий уровень заряженности и желания. Потому-то команда в том сезоне впервые взяла медали. 

– Кононов – мягкий тренер?

– Не сказал бы. Если он культурно выражается и не выходит из себя на пресс-конференциях – это не говорит о мягкости. По мне, он хороший тренер, который построил сильный атакующий «Краснодар». У него были интересные упражнения, когда бразильцы пасовали на третьего и отрабатывали забегания, предложения. 

В «Краснодаре» собрались сильные игроки, иностранцы и россияне, и у Кононова все хорошо получалось. Считаю, в «Спартаке» ему просто не повезло. 

– Самый сильный из ваших партнеров по «Краснодару»?

– Марат Измайлов. Наши легионеры называли его бразильцем. В силу возраста он мог спокойно пару дней пропустить, а потом быть лучшим на тренировке и в игре. Если бы еще больше тренировался, не представляю, что бы он творил на поле: наверное, в «Реале» бы играл. 

– Как в Краснодаре вам порезали руку стаканом?

– Когда не играешь, у тебя плохое настроение, закисляешься, совершаешь необдуманные действия. Вот я зачем-то и поперся в ресторан. Там у одного человека случилось недопонимание с другим. Я никак в этом не участвовал, но оказался между людьми, которые конфликтовали. Разнимал. Говорил: «Успокойтесь». 

Как часто бывает, разнимающий получает больше всех. Я поднял руки (типа: «Остановитесь!»), а сзади кто-то кинул стакан и попал в меня. Рука потом загноилась, поднялась температура, и я месяц не тренировался. 

– Тогдашний лимит обязывал тренеров выпускать в старте 4-5 российских игроков. Без лимита вас бы взяли в «Анжи» и «Краснодар»?  

– О-о-ох, сложно сказать. Наверное, в какой-то мере лимит повлиял. Но не могу сказать, что я плохо играл за «Амкар». Были достаточно яркие матчи. И, наверное, теоретически мной могли заинтересоваться и без лимита. Но, наверное, лимит повлиял на то, что они смотрели на внутренний рынок, хотя могли купить десять Это’О. Это уже больше вопрос к руководителям. 

– Ваша карьера в тот период могла сложиться иначе, если бы не уходили в «Анжи» и «Краснодар», а играли за команду уровня «Амкара»?

– Возможно, стоило сезон-2012/13 (когда Никита после первых туров ушел в «Анжи» – Спортс”) доиграть в Перми хотя бы до зимы, забить еще пару-тройку голов и уже более состоявшимся, зрелым игроком детально думать над вариантами [продолжения карьеры]. Да, сейчас думаю, что лучше бы я остался в «Амкаре».   

«Галицкий всегда приходил к тренерскому штабу со своими идеями»

– Чем запомнился Сергей Галицкий?

– Пару раз в неделю прилетал на тренировку на вертолете. Бил с углового, с пенальти. Всегда приходил к тренерскому штабу со своими идеями. Много раз видел его на теоретических занятиях. Однажды показывали пенальти, и Галицкий настаивал, что вратарю надо не гадать, а стоять по мячу. 

Судя по интервью, обо мне он был неплохого мнения. Говорил, что я хороший игрок и на меня рассчитывают. Кстати, на зимних сборах-2015 я отдал голевую или предголевую в товарищеском матче. Мной были довольны и хотели поставить в следующей игре, а я заболел. В больших командах много шансов не дают, и я ушел в аренду в Томск. 

Паша Мамаев говорил: «Нефиг там делать. В «Краснодар» попасть трудно, а в Томск ты всегда успеешь уехать». Оказался прав. Это был ошибочный переход. Надо было постараться в «Краснодаре» что-то доказать и зацепиться. Дождаться конца сезона и дальше уже принимать какие-то решения. 

– Что пошло не так в «Томи»?

– Забил «Зениту» в первой товарищеской игре, а начался чемпионат – и меня даже на замену не выпустили. С Непомнящим сразу сложились предконфликтные отношения. Потом жена родила, говорю Непомнящему: «Можно поехать забрать ее из роддома?» – «Да, утром туда, вечером обратно». 

Короче, у нас с ним не сложилось. Я толком не играл, ничего не показал и, кажется, уехал из Томска раньше, чем нужно было.   

– Как летом 2015-го оказались в «Урале»?

– Гончаренко хотел из «Краснодара» Мартыновича, а меня отдали прицепом. Гончаренко – сильный тренер, с ним приятно работать. У него все системно и справедливо: если плохо тренируешься – не играешь. 

В первое время он ставил условие, чтобы Григорий Иванов не сидел с ним на лавке, но результаты были не слишком положительные, и президент постепенно спускался с трибуны. 

– Вы бы на месте Гончаренко уехали из «Урала» перед игрой с «Тереком»?

– Сложно сказать. Я, слава Богу, не был на месте Гончаренко. К нему все с уважением относились. Все хотели с ним работать. Он многим нравился. И тут такое. Когда тренер уезжает за два дня до игры – это трудно переварить. Первое время был шок, но мы профессионалы, продолжили играть, заняли восьмое место – лучший результат в истории «Урала». 

Правда, там опять вышло недопонимание. Я попал под горячую руку Иванова и после зимней паузы за «Урал» не играл. Так и не адаптировался там. Психологически было некомфортно. Надо было заново найти себя, перезагрузиться. Сергей Павлов, у которого я играл в «Шиннике», позвал меня в «Арсенал». Я разорвал контракт с «Краснодаром» и поехал в Тулу. 

– Пошли на тройное понижение зарплаты.

– Многие мне говорили: «Ты что, дурак?» Но я хотел играть и не думал о деньгах. Очень плохо себя чувствовал, не играя, и когда Павлов позвал, особо и не размышлял. А зарплата… Какую дали, на ту и пошел. 

Начали сезон плохо, и тренером стал Кирьяков, который тоже в меня верил, называл одним из лидеров. Мы оставили команду в РПЛ, и у меня закончился контракт. Володя Габулов был в хороших отношениях с новым руководителем, Аджоевым, и хотел помочь мне остаться. 

– Почему ушли?

– Мне сказали, что новый тренер, Божович, не хочет меня видеть. Это, конечно, сказки. Видеть меня в команде не хотел новый руководитель, потому что в клуб меня приводил его предшественник. 

– Вы и в «Балтике» потом не задержались.

– Меня и туда не хотели брать. Я местный, а местных как правило нигде не любят. Благодаря бывшему президенту клуба меня все же оставили, но я особо не играл. Тогдашний спортивный директор высказал мне что-то, я ему ответил, и на следующий день меня отправили в дубль. 

2017 год я доигрывал уже в первенстве области. Стал чемпионом и отправился в «Ротор», к Сергею Павлову (помогал ему, как и в Туле, мой бывший агент Сергей Жуков). В ФНЛ Волгоград шел в зоне вылета, меня позвали помочь – я и поехал. 

– На новом стадионе «Ротор» собирал по 20-25 тысяч. Что чувствовали?

– Очень сильно удивился. Мало где встречал в России такую любовь болельщиков. Откуда она?

Мне кажется, Волгоград достаточно спортивный город, клуб был вице-чемпионом России, и люди поколениями любят «Ротор».    

Помню, приехал в команду, и уже через три дня меня люди останавливали в торговом центре: «Давайте, удачи». Невероятные болельщики, одни из лучших в России. С таким стадионом и такими фанатами «Ротор» должен быть в РПЛ. Это даже не обсуждается. От Волгограда у меня только самые положительные впечатления и воспоминания. 

– А от первого сезона в «Сочи»?

– Все думали, что у команды было серьезное финансирование, но на самом деле нет. В ФНЛ у нас постоянно были какие-то тяжелые перелеты – то в шесть утра, то в три ночи. Но за счет удачи и желания себя показать мы все же вышли в РПЛ. Коллектив был классный, мы получали удовольствие от тренировок и игр. 

– Как сказалось на обстановке вливание группы зенитовцев?

– Негативно, конечно. Ребята заслужили показать себя в РПЛ, а их лишают такой возможности. По первости был шок, потому и стартовали плохо, но собрались, сыгрались и к приходу Федотова уже более-менее сплотились. Валентиныч подчеркивал, что мы должны держаться вместе и каждого нового человека приветствовал: «Добро пожаловать в семью». 

«Морено показывал в «Сочи» интересные идеи, но потом расклеился»

– В первом полном сезоне с Федотовым вы стали пятыми и вышли в еврокубки. На второй год взяли серебро. В чем секрет того «Сочи»?

– Валентиныч хотел, чтобы мы кайфовали не только от атаки, но и от обороны. Его тренеры по физподготовке здорово с нами поработали – с никому ненужными ребятами, которые когда-то подавали надежды (Юсупов, Терехов, Цаллагов, я). Мне к приходу Федотова уже было тридцать: мозги вроде встали на место, силы еще оставались – вот и показал качественную игру. 

– Первые два года «Сочи» проигрывал «Зениту». Как победили в Питере осенью 2021-го?

– Выиграть там без везения невозможно. В конце первого тайма у них удалили Азмуна, и даже вдесятером они могли забить больше одного, но мы оборонялись стеной и победили 2:1. 

Тот сезон мог получиться еще интереснее, если бы я забил «Партизану» в квалификации Лиги конференций. У меня был хороший момент, но Игор Вуячич, который сейчас в «Рубине», на последней минуте вынес мяч с ленточки, и по пенальти мы уступили. А так – может, попали бы в группу.   

– После серебра-2022 вас звали, как Федотова, в другие клубы?

– Не рассматривал никакие варианты. В «Сочи» была семейная атмосфера, мы хорошо общались и внутри команды, и с руководителями. Клуб строился, шел вверх, даже и мысли не было об уходе. Да и возраст уже был такой, что не до переезда. 

– Почему Нобоа после ухода Федотова не блистал, как при нем?

– При Валентиныче он был в сумасшедшей форме, а потом начал травмироваться, да и партнеры появились новые. Он еще мог принести огромную пользу «Сочи», но кто-то считал его старым, кто-то ненужным. Когда в человеке сомневаются, он не может раскрыть все свои качества. 

– Почему Федотов второй год не тренирует?

– Наверное, после вторых мест с «Сочи» и ЦСКА хочет возглавить клуб с амбициями, который за что-то борется. Думаю, ждет варианта, где сможет построить свой футбол. Все правильно делает. Может позволить себе выбирать. 

– Гаранин, сменивший Федотова в «Сочи», в низших лигах считался прогрессивным тренером. Что у него не получилось?

– Он хотел играть в футбол, как у Гвардиолы. Разыгрывать от ворот. Чтобы вратарь и пять защитников в квадрат играли в нашей штрафной. Ему объясняли, что это сложно, путь в никуда, под это нужны исполнители. Ну и получили 0:7 от «Зенита». 

С Федотовым все было проще, более вертикально, а Гаранин хотел, чтобы мы за счет класса выходили из-под прессинга и создавали моменты, но нужного класса у нас не было. Может, дай ему время – он бы что-то и построил, но после второго места команда резко откатилась во вторую половину, и Гаранина убрали. 

– А Бердыев почему не задержался?

– У него было больше строгости в обороне, дисциплины, и команда добивалась определенного результата, но в итоге они с руководством решили, что друг другу не подходят. Насколько я понимаю, Борис Романович [Ротенберг] любит, чтобы команда играла в атаку, а Бердыев больше оборонительный тренер. 

– Ваша реакция, когда Морено через четыре года после сборной Испании приехал в последнюю команду РПЛ?

– Сначала мы не верили, что это правда. Но, по-моему, сборную Испанию не надо тренировать: они съезжаются, тренируются два дня, всех обыгрывают и возвращаются в клубы. В первые месяцы Морено показывал в «Сочи» какие-то интересные идеи, но потом расклеился. Может, устал. Или внешние передряги сказались. 

– Требовал Роберт примерно того же, что Гаранин?

– Да, хотя Морено более углублен, знает больше нюансов этого футбола, чем Гаранин. Но в итоге игра, которая была при Морено, мне плюс-минус напоминала футбол «Сочи» при Гаранине. Сказывалось, что он общался через переводчика и многие моменты в нашем футболе не мог понять. Он приверженец испанского стиля, а у нас это слабовато работает. 

– Как Морено относился к вам?

– Насколько понимаю, меня он не видел как футболиста – только как помощника в коллективе. При этом – уже в ФНЛ – я мог десять туров просто сидеть, даже не разминаться и вдруг услышать: «Ну все, иди играй». Это как-то странно. 

В целом мы с ним нормально общались как руководитель и подчиненный. Он хотел, чтобы я наставлял молодых, помогал им. По большей степени этим я и занимался в последний год.

– А как вы обыграли «Спартак» весной 2024-го?

– Тогда каждый матч был решающий, а на «Спартак» настрой всегда запредельный – на пустом стадионе играть никто не любит, а тут в Сочи приехало много болельщиков. Дома со «Спартаком» мы всегда играли хорошо (три победы и ничья) – вот и тогда победили, хотя моментов создали не так много.  

– Как Морено отреагировал, когда игрокам стало плохо перед матчем в Грозном?

– Помнится мне, что болезненно. Все – и Морено, наверное, в том числе – думали, что нас отравили. Всякое бывает, но не верю, что кто-то нас отравил. Скорее всего, стечение обстоятельств.

– После вылета какие изменения заметили в Первой Лиге?

– Стало больше вертикального футбола. Команды больше закрывались. Меня это удивило. Против нас играли глубоко, и Морено думал, что справится за счет своей тактики, но у нас были проблемы во многих матчах.   

– Вы сказали, что Роберт не видел в вас футболиста, но сезон в ФНЛ начали в старте. 

– Наверное, поставил меня под впечатлением от 5:0 в товарищеской игре с «Тальересом», когда я впервые на предсезонке вышел с первых минут. Но в целом он делал ставку на молодых, а я уже был на подхвате. 

– Как пришли к мысли о завершении карьеры?

– Серьезных травм и операций у меня, слава Богу, не было, но накопились мелкие повреждения, которые не давали играть на полную, соперничать с молодыми. Готовился уйти еще в 2024-м, но «Сочи» вылетел, руководители сказали, что для возвращения нужен мой опыт, и я не стал уходить на плохой ноте. А после возвращения в РПЛ понял: это лучший момент для завершения карьеры. 

– Футбол в жизни остался?

– Конечно, это моя главная любовь. Играю с ребятами на первенство области. В будущем, возможно, пойду на тренерские курсы, но пока не решил, хочу ли этого. 

Ходил на кубковый матч с ЦСКА. Мне нравится, как играет «Балтика». Очень современный стиль, интересно смотреть. Игра не усыпляет, а держит в напряжении. 

Интервью скаута ЦСКА Машкарина: скандально ушел из «Зенита», забил «Барсе» на «Камп Ноу» и привел Кисляка

«Агенты помогли снизить цену на треть». Как ЦСКА покупал Виллиана Рошу

«Иногда думаю: «Сколько же денег прогулял!» Талант из «Спартака» 90-х, игравший в четвертьфинале ЛЧ

Фото: РИА Новости/Артур Лебедев, Алексей Филиппов, Александр Вильф, Александр Натрускин, Виталий Белоусов, Виталий Тимкив, Владимир Астапкович, Антон Денисов, Рамиль Ситдиков; pfcsochi.ru; Gettyimages/Dima Korotayev, Dima Korotayev, Epsilon; East News/Icon Sportswire via AP Images