Отрывок из романа «Дуэльный сезон» Александра Зимовца. Эксклюзивно для MAXIM

Эксклюзивный отрывок из книги-победителя конкурса «Литнета» «Наследники империи».

«Дуэльный сезон» Александра Зимовца — книга-победитель литературного конкурса «Наследники империи», организованного MAXIM, литературным порталом «Литнет» и издательством «АСТ». История о девушке, которая была готова поставить на кон все, чтобы отомстить, но не учла одного: ее собственное сердце может сыграть против нее.

Раз в два года Маринбург становится ареной официально разрешенных убийств — здесь объявляется дуэльный сезон. В это время долг чести и холодный расчет решают судьбы, а острый клинок может исправить любые ошибки прошлого.

MAXIM публикует отрывок из книги.

***

Она вручила один из пистолетов Вельскому, и в этот момент их пальцы встретились.

— Все будет хорошо, — проговорила Даша. Вельский в ответ улыбнулся ей, но лицо его осталось бледным.

Он отправился на свое место и встал, опустив пистолет в ожидании сигнала. Стужев уже ждал его на своей позиции. Лицо его по обыкновению ничего не выражало, он казался статуей.

Снежный вихрь взвился еще сильнее. Даше вдруг подумалось, что в такой метели попасть будет очень тяжело. Вероятнее всего, оба противника промахнутся, а после того, как оба сделают по выстрелу, каждый имеет право отказаться, и это не считается бесчестием.

Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы именно так и произошло. Они оба должны жить. Стужев — чтобы она могла отомстить сама. Вельский — чтобы… ну чтобы…

Даша заняла свое место неподалеку от Быстрицкого, вставшего прямо посередине, но так, чтобы не стоять на линии огня. Она же стояла ближе к Вельскому.

Ей показалось, что, если что-то случится, так ей проще будет его защитить. В крайнем случае она может броситься на линию огня, остановить поединок, заслонить его…

— Сближаться! — скомандовал Быстрицкий и достал часы.

Он стоял в развевающемся пальто с часами в одной руке и пистолетом в другой, похожий не то на всевышнего судью в кленовом дворце, не то на какого-то древнего бога справедливости, которому молились люди в Борее до пришествия Заступников.

Оба противника шагнули вперед.

Хрустнул снег. Метель взвилась еще сильнее, застилая взор.

Даша смотрела во все глаза, чтобы ничего не упустить, и взор ее был устремлен на Стужева. Он сделал два шага, и на его холодном лице появилась обычная его едва заметная улыбка. Даша вздрогнула. Вот оно, началось. Сейчас-то и следует ждать какой-нибудь подлости.

Она напряглась до предела. Призвала все свои способности, сделала глубокий вдох, как учил ее Фабини, и замерла. Только бы у нее хватило сил увидеть.

В следующий миг Дашу словно ударило по голове мешком с песком. В голове помутилось, она почувствовала, что едва стоит на ногах. На секунду она зажмурила глаза, а когда снова их открыла, то увидела среди снежной мглы танец ярких зеленых искр, таких же, как те, что окутывали книжные полки в доме Фабини.

К чему-то подобному Даша была готова. Но ее поразило другое: вихрь зеленых искр исходил из головы Вельского. Казалось, искры вырывались из его глаз и впивались в пистолет в руках Стужева.

Сперва Даше показалось, что она видит что-то неправильно. Так не должно было быть. Она на миг зажмурила глаза и открыла их снова, но ничего не изменилось.

Может быть, метель мешала ей разглядеть все верно? Но нет, источником зеленого вихря, несомненно, был Вельский, а целью его — пистолет в руке Стужева.

фото:

Литнет

Даша нерешительно взглянула на собственный пистолет, тяжело оттягивавший руку.

Нужно было что-то решать срочно. Она секундант. Она должна следить за тем, чтобы происходящее на поединке укладывалось в законы чести. То, что она видела сейчас, не укладывалось в них никак.

Однако ни Стужев, ни Быстрицкий, очевидно, не видели этого зеленого вихря, видеть его могла одна Даша.

Стужев остановился шагах в трех от барьера и начал поднимать свой пистолет для выстрела. Вельский тоже остановился, и на его губах Даша разглядела такую же улыбку, которую она раньше видела у его соперника, — холодную и жестокую.

Казалось, он только этого и ждал. Вихрь зеленых искр заклубился, стал плотнее. И мгновение спустя рука Стужева дрогнула. На лице его выразилось сильное напряжение, словно он поднимал одной рукой не пистолет, а двухпудовую гирю. Напряжение сменилось замешательством.

А Вельский тем временем начал поднимать уже собственный пистолет, и у него-то это выходило без всякого труда.

И тут Даша снова почувствовала сильнейшее отчаяние от мысли, что она наблюдает это, а сделать ничего не может да и не знает, надо ли что-то делать. Она буквально впилась взглядом в зеленый вихрь. Стиснула зубы, напрягла все силы, вспоминая, чему учил ее вчера Фабини.

И в следующий миг вихрь стал ярче. Вельский дернулся будто от удара и ошарашенно завертел головой по сторонам. Стужев выронил пистолет и выругался.

— Чародейство! — выкрикнул Быстрицкий. Он вскинул свой пистолет. Как назло дунул сильный ветер, и снежные хлопья заклубились еще сильнее, застилая обзор.

Грохнул выстрел. Над тем местом, где стоял поэт, взвился клуб дыма, который тут же был унесен ветром. Вельский продолжал сосредоточенно целиться в Стужева. Пуля Быстрицкого, очевидно, в него не попала, и он действовал наверняка.

И тут Дашу словно кто-то толкнул в руку. Наверное, в ее голове разом всплыли все наставления отца о том, что значит честь рода. В нынешней ситуации поступок человека чести был очевиден.

Даша быстро подняла свой пистолет, изо всех сил стараясь успеть, прежде чем Вельский выстрелит. Она нажала на спуск, от грома заложило уши, а дым едва не выел глаза. Отдача заставила руку дрогнуть, но Даша держала пистолет твердо, отцовские уроки не прошли зря.

Фигура Вельского в синем мундире покачнулась, его пистолет выстрелил, но пуля ушла в небо. Он повалился наземь, и снег рядом с ним окрасился алым.

Все трое тут же бросились к нему, оставляя глубокие следы на свежем снегу.

Первым добежал Быстрицкий. С почти профессиональной быстротой он сперва потрогал шею Вельского, затем стал расстегивать его мундир, осмотрел его, запачкав пальцы в крови.

Когда почти одновременно подоспели Даша и Стужев, он поднял глаза и покачал головой.

— Насмерть, — проговорил он. — Эко вы, Варвара Николаевна… А я-то сплоховал…

— Вы мне спасли жизнь, — сказал стоявший позади Даши Стужев. — И я теперь ваш должник, а долги я всегда плачу.

Даша не понимала, что именно вызывают в ней эти слова: гордость или желание немедленно провалиться сквозь землю. Ее руки дрожали, пистолет она уронила в снег еще на бегу, а сейчас, глядя на поверженного, истекающего кровью Вельского, испытывала только одно желание — пересилить себя и не упасть немедленно в обморок.

Барышне пристало падать в обморок при виде крови, а вот артиллерийскому офицеру нет.